Включаю ледяную воду и долго-долго умываю лицо. Потом пальцами кое-как переплетаю косу потуже и закручиваю ее в низкий пучок на затылке. В общем, можно выходить. Но как-то неловко. Как в глаза главврачу смотреть, после такого фонтана? Уволить-то он не уволит, но будет ли так же относится, как раньше. Как к специалисту, а не как к слабой девушке. Мне бы не хотелось всяких глупых поблажек и мерзких слухов среди коллег.
Выдохнув, все-таки выхожу. Не могу же я сидеть в чужой ванной комнате до утра. Хотя очень хотелось, чего уж скрывать.
Едва успеваю закрыть дверь, как мне в глаза бросается накрытый стол. Свечи. Красивые столовые приборы. И, что характерно, сервировано на двоих!
- Составите мне компанию за ужином? спрашивает мэтр Дорвин, сияя серебром глаз.
- Я простите, но я не думаю, что это уместно, учитывая, что вы мой начальник.
- А мы поужинаем не как начальник и подчиненная, а просто как коллеги. Соглашайтесь, Мари. Этим вы сделаете мне большое одолжение.
Ух, манипулятор ты, мэтр Дорвин! Знаешь же, что я перед тобой в долгу за всю ту помощь, что ты мне оказывал. И за нормальный дом. И тут решает вмешаться мой желудок. Громко и заливисто сообщив, что он согласен поужинать.
- Ну вот, - улыбается главврач. Вам обязательно надо поесть. А потом вместе пойдем домой. Темно уже, негоже вам одной ходить по улице.
Вот это перемены. А стоило просто порыдать на груди мэтра.
Глава 18-1
Зачем-то опять вспоминается тот день и та речка. Мы с сестрой тогда были на каникулах. Родители работали много, часто отсутствовали дома до самой ночи. Но мы были друг у друга. Две сестры-близняшки. Я на целые четыре минуты старше и Аня Анечка, младшенькая.
Мы были совершенно одинаковые внешне, даже мать нас не различала. И совершенно разные по характеру. Я спокойная и рассудительная, сто раз подумаю, прежде чем что-то делать. И Аня вихрь и бессознательный поток. Мама частенько говорила, что наши характеры было видно
еще при рождении. Я вышла первой, аккуратно и легко. Кричала совсем недолго. А вот Аня выскочила пробкой, порвала маму, плюс задушилась пуповиной.
Врачам пришлось повозиться, чтобы сестра закричала. Наверное, поэтому мама всегда волновалась за младшенькую больше и постоянно напоминала мне, чтобы я не позволяла той ввязываться в так любимые ею авантюры. И я старательно следила, берегла, помогала.
До того лета. До той глупой идеи пойти на пляж, немного охладиться в реке. Мы обе хорошо умели плавать. Мне даже в голову не могло прийти, что река может быть для нас опасна.
И только позже, глядя как фельдшеры скорой пытаются откачать мою сестру, меня накрывает пониманием, что это я во всем виновата. Отвлеклась на мальчишку, болтала и улыбалась ему, пока самый дорогой мне человек тонул. Если тебе поручено что-то важное никогда нельзя отвлекаться! Ответственность не терпит лени и невнимательности.
- Это просто тушенный картофель, - вырывает меня из воспоминаний голос главврача.
- Что? спрашиваю, поднимая на мэтра Дорвина взгляд, но не видя его.
- Вы так смотрите на свою тарелку, будто на ней лежит что-то воистину ужасное. А там просто картофель. Вы не любите этот овощ?
- Приютские не привычны перебирать едой, - отвечаю, и чтобы не вызывать новых вопросов, принимаюсь активно есть, хотя аппетит как обычно пропал, стоило вспомнить то лето.
- Это понятно, но я сейчас не о том, к чему вы привычны, а о том, чего бы хотелось. Что любите?
- Выспаться хочу. И кофе с молоком, но не сладкий. А в еде я не привередлива. Разве что мороженое любила когда-то.
Ловлю на себе хмурый взгляд главврача и замолкаю до конца ужина. Так мы и едим в полной тишине, когда слышны только стуки столовых приборов.
А после ужина, пока я убираю грязную посуду обратно в корзину, мэтр Дорвин ненадолго отходит, а когда возвращается, ставит передо мной на стол красивую чашку из тонкого фарфора, наполненную черным кофе.
- Молока у меня нет, к сожалению.
И, удивительное дело, по голосу слышно, он действительно сожалеет о такой мелочи. На глаза опять наворачиваются слезы, прогоняю их усилием воли и дрожащими губами говорю:
- Спасибо.
А потом сажусь, беру чашку двумя руками и, сдерживая нетерпение, делаю малюсенький глоточек.
- О-о-ох как вкусно.
- Так будет еще вкуснее, - главврач жестом фокусника выкладывает передо мной две немаленького размера шоколадные конфеты, запечатанные в яркие бумажные упаковки, вроде подарочных.
- Ой, нет, я
- Не переживайте, что объедаете меня, - улыбается мэтр, снова заставив зависнуть взглядом на его лице. Я не люблю сладкое, а конфеты это благодарность от одной важной пациентки. Она почему-то очень уверена, что шоколад любят все.
- Так и есть. Все любят, - улыбаюсь, откусываю кусочек шоколада.
Это невероятно вкусная конфета! Внутри орешки и какая-то жидковатая начинка. Я получаю почти детский восторг: за столько дней, когда не была уверена, удастся ли вообще поесть, и вдруг шоколад и кофе.
- Вы испачкались, - тоже с улыбкой говорит мэтр Дорвин.
- Где? А это начинка у конфеты.
Пытаюсь слизнуть гипотетический конфетный след из уголка губы.
- Не там, - говорит главврач, голосом гораздо ниже его обычного.