Вчера Ольше казалось, что она сможет с ним лечь и если не изобразить страсть, то по крайней мере вести себя адекватно. Увы, уже после первого объятия она показалась самой себе сумасшедшей, и теперь не была уверена, что это не повторится.
Ольша зажмурилась и уткнулась лбом в стену над раковиной, борясь с мерзким липким чувством беспомощности, которое каждый раз приходило вместе с воспоминаниями. Боль, отвращение, страх, тошнота, невозможность вдохнуть из-за навалившейся сверху туши всё это отпечаталось не так остро, как сосущая пустота вместо всегда отзывчивого огня. Руки на шее, кружится голова, Ольша раздирает их ногтями и тянется к силе, пока чёрные мухи перед глазами не забирают способность хоть что-то чувствовать. Звук удара, перед глазами всё пляшет, металлический гул, привкус крови во рту, трескучие искры вместо напалма. «Горячая девка!» От лампы больно глазам, она пытается закрыться, резкая боль в коленях, она валится на пол и стягивает внутри силу, как рваное одеяло, а та расползается плохонькой марлей и распадается на невесомые ниточки. Кто-то кричит кажется, она сама, но воздух в лёгких пуст, в нём нет ни жара, ни даже тепла
В комнате что-то стукнуло, и Ольша, дёрнувшись, выпрямилась и расплескала набранную в раковине воду. Похоже, Брент тоже проснулся, время как раз к позднему обеду. Рука в холоде блаженно онемела, только под самым ожогом болезненно пульсировало. Волдырь надулся и остановился в росте, оказавшись размером чуть больше ногтя. Ерунда, заживёт на ней всё заживает, как на собаке.
Ольша промокнула руку и спустила рукав, суетливо вытерла воду с пола, с силой потёрла глаза. И вышла с ровным лицом.
На Бренте были только майка и нижние портки, а рубашку он как раз нюхал с очень сосредоточенным видом. Смутился, натянул её через голову.
Как ты?
В порядке, бодро соврала Ольша.
Брент смотрел на неё внимательно и мягко, совсем как раньше, и от этого Ольшу снова потянуло плакать.
Глава 16
Она оторвала взгляд от еды и посмотрела на него с недоумением.
Сто пятьдесят, пояснил Брент, как будто предполагал, что Ольша не умеет считать. Вместе с тремя сотнями в начале это будет, эээ, за шесть дней. Как рассчитываться будем, вычтем.
Мне ничего не нужно больше. Я спрашивала только на
Сколько у тебя осталось денег?
Шестнадцать лёвок, рассеянно отозвалась Ольша. То есть, двадцать восемь, но двенадцать
на письмо
Брент вздохнул и подтолкнул к ней монеты.
Бери. Они всё равно твои, какая разница?
Разница была, и в том, что он запомнил её вчерашнюю просьбу, и в том, как спокойно обо всём этом говорил, и в шоколадной конфете в ярком фантике, что дразнилась из тени чайника бликами на фольге. У Ольши снова заслезились глаза, и она с силой вонзила ногти в предплечье прямо через рубашку. Попала в ожог и чуть не заорала прямо за столом.
Вот как раз мазь можно будет купить. У Брента в аптечке есть, но её никак не взять так, чтобы он не заметил и Ольша, чуть помявшись, всё-таки взяла деньги.
Спасибо
Брент безразлично пожал плечами.
Если тебе нужно что-то крупное, скажи, я сниму со счёта, пока мы в городе. Здесь должна быть какая-то касса, а следующая не раньше Ладерави, а мы там будем хорошо если через неделю.
Нет, нет, ничего не надо.
Кофта потеплее? Что-то аптечное? Медик? В Бади есть клиника. Если что, задержимся на несколько дней, чтобы ты могла
У меня всё в порядке, быстро сказала Ольша, сжав монеты в кармане. Я же подошла тогда к Таче, она в общем, всё в порядке.
Ну, ладно.
Ольша спряталась за кружкой, а сама пересчитывала про себя, что можно бы, действительно, купить мазь от ожогов, бинт на всякий случай, ещё той настойки для сна, и полоскание почти закончилось. Ольша теперь почти не хрипела, но говорила всё ещё сипло и тихо.
Хорошо бы, чтобы осталось не меньше сотни лёвок это тогда, наверное, лучше без полоскания. В Рушке она была излишне расточительна, и теперь оставаться совсем без денег было страшно.
Хорошая погодка, тем временем дружелюбно заметил Брент, а Ольша растерянно моргнула. Погуляем?
Аптека обнаружилась через два дома от гостиницы, а потом они и в самом деле просто гуляли. Брент предложил ей локоть, и Ольша вцепилась в него, вспыхнув то ли надеждой, то ли паникой.
Он не передумал? Нет, действительно, не передумал?
Брент был большой и надёжный, и рядом с ним Ольша как-то сразу чувствовала себя немного лучше. Он был сам по себе как нагретый солнцем мшистый валун, твёрдый и неподвижный, но распространяющий вокруг себя какую-то тёплую силу.
Ещё Брент неплохо ориентировался в Бади и интересно рассказывал о том, как строят или, скорее, лепят, традиционные домики тан-жаве. Город гордо нёс в себе следы многочисленных перестроек, кое-где дороги прорубали здания насквозь, а эхом войны здесь были только плакаты на театральных тумбах. Танги взяли Бади одним днём, боёв здесь не было, а затем в округе тянулось длинное позиционное противостояние. После успехов марельцев на центральном направлении враг спешно отошёл из города, не оставив даже фугасов.
Брент, правда, больше говорил не про войну. Показал старый купеческий квартал и бронзового быка, провёл по подземной галерее и изящному мостику, болтал сам и расспрашивал о родном для Ольши Садовом. И она даже, страшно сказать, смеялась, а когда Брент купил для неё яблоко в карамели покраснела.