Юля Тихая - Половина пути

Половина пути

Часть первая. Обочина

Никак нет.

Вид у служивого был скучающий и где-то даже сочувственный, но Ольша только и могла, что зябко обнять себя руками, облизнуть растрескавшиеся губы и переспросить жалко:

Нет?

Никак нет, повторил он и глянул куда-то за её плечо, будто оценивая.

Сторожка была пуста. Сперва это показалось Ольше странным: по всему выходило, что здесь должна была быть толпа, очередь на тысячи голов. Потом она постаралась поверить в свою удачу. Увы, дело было совсем не в удаче.

Служивый так же молча ткнул пальцем в объявления на доске, и Ольша заставила себя кивнуть.

Рубеж был перекрыт. Перекрыт наглухо, и проехать через него дозволялось только по королевским путевым.

Ты с баз? участливо спросил служивый.

Он был уже наполовину седой, усатый и на вид добродушный. И Ольша снова кивнула, не торопясь покидать сторожку. Здесь, по крайней мере, было тепло.

Вот и иди обратно на базу, девка, добродушно посоветовал служивый. Доедут поверенные с воздушной почтой, там и домой напишешь, и документы сделают, и путевой дадут.

Долго

А пешком по дорогам что ли быстрее?

Ольша пожала плечами и снова уставилась на плакат. Образец путевого был раскрашен цветными пометками, но их смысл ускользал от сознания.

Что-то щёлкнуло за спиной: это служивый вышел из своей клетки, а потом взял её под локоток Ольша только слабо вздрогнула, да и вывел на улицу.

С неба крапало. Не дождь, но и не снег, так, серединка на половинку. Сила привычно прокатилась под кожей, собралась в лёгких. Вдох через нос, выдох через рот. Тёплое облачко пара, обнимающее тело едва видимой пеленой. Огневичке нечего бояться дырявых штанов.

Не хочешь на базу, дойди до Серого Дома, негромко сказал служивый и выпустил наконец-то рукав куртки. Ольша снова шумно выдохнула и отошла ещё на шаг. Это в Кречете, там нанимают в дорогу. Контрактных мы пропускаем, а там дальше разберёшься.

Ольша снова кивнула, да так и ушла, зябко обняв себя руками и выдыхая тепло.

Кречет считался городом, хотя в нём было всего три улицы: большая, грязная и корявая, и россыпь раскиданных между ними домов. В центре на месте крепости сейчас чернело присыпанное снегом пепелище, а часть домов стояли брошенными. До Кречета было почти полтора дня пешего пути, за которые Ольша успела стряхнуть с себя чужое прикосновение и найти в кармане пару четвертаков, которые служивый незаметно сунул ей у сторожки.

Первым порывом было вернуться и отдать их обратно. Она стихийница короля, а не побирушка, ей не нужны чужие деньги!

Но она, конечно, не вернулась. Во-первых, служивый наверняка обиделся бы на этот жест: не похоже, чтобы он был из тех, кто пожалеет о порыве благотворительности. Во-вторых, чужие деньги были на самом деле совсем не лишние, потому что своих у Ольши не было ни монеты.

Вообще почти ничего не было своего. Куртка, ботинки на толстой подошве всё с чужого плеча, всё вымаранное, несвежее, дырявое или прожжённое. Неудивительно, что служивый подумал про неё дурное.

Неудивительно, что король не хочет пускать таких людей внутрь рубежа.

Серый Дом был и правда серый. Двухэтажная неприветливая постройка и глухие сараи, прилепленные к ней боком. От дома вкусно пахло чем-то съестным, и Ольшу мгновенно замутило. Сразу у входа здесь стоял стол, от него уходила крутая лестница наверх и двери в зал, а за столом скучал сам местный хозяин.

Нанимать или наниматься? лениво спросил он, смеряя Ольшу взглядом.

Наниматься, хрипло ответила она.

И выпутала из воротника крупный жетон: имя, звание, символ огня и уровень силы. Военные жетоны зачаровывали при королевском институте, они не тускнели со временем, а снять их нельзя было даже с трупа.

Хозяин подслеповато прищурился, вчитываясь в знаки.

У нас приличное заведение. Койка на сутки, полотенце и мойка восемнадцать лёвок. Приведи себя в порядок, там поговорим.

Ольша молча выложила на стол четвертак, а потом ссыпала в карман семь мелких монеток сдачи.

В самом Сером Доме на втором этаже были комнаты-одиночки, приличные, с горячей водой и постельным бельём. Те, кто не мог позволить себе этой роскоши, останавливались в сарае-казарме с полками в два ряда и холодным душем.

Впрочем, какая разница, что вода холоднющая и течёт едва-едва? Здесь никто не стоит над душой с часами, а Ольша так привыкла дышать силой,

что иногда кажется, она больше не умеет по-другому. Крупный обмылок на верёвочке порядком похудел за то время, что она смывала с себя недельную грязь, вымывала из сосулек волос дорожную пыль и пепел, стирала одежду и просто тёрла, тёрла, тёрла кожу до красноты.

Часть волос пришлось отчекрыжить ножом. Отмытые ботинки на вид почти ничего, на высушенных силой тёмных штанах были слабо заметны подпалины, а массивную куртку царапины и огрехи больше украшали, чем портили. А вот когда-то светлая рубаха была вся в чёрно-буро-красных разводах и только с одним рукавом, и это вряд ли считалось порядком.

Лавка в Кречете была, но самая простая рубашка в ней стоила почти шестьдесят лёвок, а у Ольши осталось только тридцать две. Какое-то время она сидела на ступенях крыльца, тупо глядя перед собой, а потом как подсказал кто-то: спросила у местного мальчишки про мертвецкую и там выторговала себе рубашку всего-то за десятку.