Тебя побили? наугад спросила я. Брат не был сильным, но привык пользоваться властью отца, поэтому часто попадал в передряги. Да и зачем осторожничать, если у него есть я с такой удобной способностью.
Да, отозвался он всё с той же досадой. Поэтому я и пришёл. Позволишь мне...?
Я устало вздохнула, но выбралась из его объятий и села на кровати по-турецки, спиной к парню.
Давай. Ты сильно ранен? Сколько тебе надо?
Не сильно, его шёпот уже опалил моё ухо. Лодыжка вывихнута, да ожог на запястье. У одного из охранников способность пирокинеза.
Я ощутила, как он стаскивает свободную футболку с моего правого плеча. К коже у основания шеи прижимается холодный металл. Я точно знаю, что это небольшой острый шип, который появляется из широкого серебряного кольца Марка, если нажать на камень-кнопку. Кожу коротко обжигает знакомая боль значит надрез сделан.
Руки Марка снова оказываются на моей талии. Он прижимает меня спиной к своей груди, стискивая пальцы на боках. На миг его дыхание опаляет кожу, а затем тёплые губы касаются ранки. Горячий влажный язык скользит вдоль пореза, собирая вытекающую кровь. Затем он присасывается сильнее, вытягивая как можно больше целительной жидкости.
А потом его правая рука вдруг поползла вверх, задирая мою майку, но я тут же обхватила запястье, с силой нажимая большим пальцем на тонкие косточки прямо посередине. Он глухо простонал от боли, но от своего занятия не оторвался, продолжая и дальше пить мою кровь.
Думаю, уже достаточно, уверенно сказала я через полминуты, отстраняясь. Ты же не хочешь потом мучаться от сонного бархата?
Парень издал разочарованный вздох, но напоследок всё же запечатлел короткий поцелуй на месте пореза.
Прости, что снова пришлось сделать это, его довольная улыбка говорила о чём угодно, но только не об извинениях.
Ой, да
ладно, фыркнула я, наконец отпуская его чересчур наглую руку и поворачиваясь к нему лицом. Только не говори, что не получаешь от этого удовольствие, братец.
Марк усмехнулся:
Ну если только слегка. Всё же, у меня выросла очень красивая сестрёнка.
Ты такой мерзкий, привычно бросила я, не вкладывая в это никаких отрицательных эмоций.
Разве можно винить его в том, что у способности целительной крови есть ряд побочных эффектов. Привыкание и физическое влечение к носителю крови главные из них. Но Марк всё равно мой брат, поэтому я уверена, что он никогда не причинит мне вреда. А все эти его шуточки просто детские приколы, к которым я уже привыкла.
Забавно то, что ты можешь вылечить своей кровью кого угодно, кроме себя самой, прокомментировал брат с кровати, глядя, как я прикладываю ватный диск к ране, из которой и так уже перестала течь кровь. Всю выпили. Нечему течь.
Именно для этого у меня есть пилюли с кровью другого эспера с такой же способностью, я помахала мелкой красной таблеткой перед братом, а затем сунула её в рот.
Пилюли удобная вещь. Эффективность крови из неё куда меньше, чем если пить прямо из раны, но зато практически никаких побочек. Ты не знаешь человека, которому кровь принадлежит, так что никакой привязанности, никакого сонного бархата, как ещё называют эту фактически болезнь. Зависимость, конечно, всё равно может вспыхнут, но только если принимать это лекарство очень часто и в больших дозах.
Холодная вязкая жидкость с металлическим привкусом разлилась по языку, стоило только раскусить оболочку. Такой же ледяной пеленой в комнате повисла тишина, которую через некоторое время нарушил брат:
Деньги на наших счетах не бесконечны. Отец никогда не позволял держать там сразу помногу, Марк поморщился, откидываясь обратно на подушки. Может, нам всё же стоит переехать в общий дом, пока деньги не закончились? Дядя Володя сказал, что держит для нас неплохую комнату. Скоро нам не хватит на эту квартиру. А надо ещё и на что-то жить. К себе домой мы, похоже, вернуться не сможем. Отец и правда завещал наш особняк новому главе.
Я тяжело вздохнула, невольно поджав губу. Иногда мой брат умеет мыслить здраво. Я понимаю, что он прав, но не хочу этого.
Марк, я не могу поехать в общий дом. Как ты себе это представляешь? я обернулась к нему, покачав головой. Придётся вывалить на него всё. Он переживёт. Он поймёт. Я не желаю жить в общем доме. Вместе со всеми этими... С обычными солдатами. С шестёрками. Я знаю, что ты прав, братец. Я знаю. Нам надо как-то выжить. Но это выше моих сил. Ты не хуже меня знаешь, как я привыкла к роскоши, которую мы могли себе позволить, пока отец нас обеспечивал. Ты прекрасно знаешь, как я себя вела, пока отец был у руля. Думаешь, я смогу спокойно жить вместе со всеми?
На глаза не набегают слёзы. Мой голос не дрожит. Я просто чувствую лёгкую грусть от неизбежности. Нам придётся это сделать. Но это так...
Это так унизительно, наконец сказала я то, что больше всего меня тяготило в этом вопросе. Это как если бы принцессе пришлось вдруг переехать жить в дом к слугам.
По факту так и есть, фыркнул Марк, садясь на кровати. Он поманил меня рукой, раскрывая объятия, но я только устало покачала головой, опираясь бёдрами о трюмо. Я знаю, что отец не готовил меня... Но, если ты так не хочешь терять своё положение, я могу попробовать побороться за звание главы. Что скажешь?