Фир предложил доехать на дежурном моноцикле, но я помнила о произошедшей днем аварии и отказалась наотрез. Решили пойти пешком. По счастью, в дороге обошлось без приключений. На нас никто не напал, и, остановившись у порога нашего сколоченного из темных досок на фундаменте из грубо обтесанных камней с единственным окном дома, мы с бабулей попрощались с нашим провожатым.
Маркош Фир выглядел смущенным.
- Приятных снов. И... извините за резкость. Я был при исполнении.
Я заверила его, что все в порядке, и поспешила закончить разговор. Но бабуля внезапно расчувствовалась и пригласила Марка на чашку чая.
Маму мы застали за готовкой ужина. Ее не портили никакие морщинки. Красавица, не уступающая бабуле в изяществе, но менее экстравагантная, она тоже когда-то блистала на балах, а теперь взяла на себя ведение нехитрого хозяйства, пытаясь забыться в делах. Но все еще плакала по ночам, вспоминая отца.
- А, вот и вы, - воскликнула она, выставляя на стол дымящийся и источающий чудный запах чугунок. - Что-то мне сегодня не спокойно было. Все в порядке?
Мы с бабулей переглянулись, а Марк покашлял в кулак.
Я кинулась помогать маме накрывать на стол, попутно рассказывая ей о своем видении, опустив подробности о перстне, застрявшем в коре и лежавшем теперь у меня в кармане.
- О боги, только бы он был жив, - прошептала мама, обнимая меня за плечи и смахивая слезу.
Ужинали почти без разговоров. Каждый думал о своем. Бабушка скорее всего планировала экспедицию. Мама думала об отце и о том, что мы от нее скрываем. Я думала о перстне и о словах отца. А Марк смотрел на каждую из нас по очереди и... не решался нарушить всеобщее молчание. Что было странно. Было время, когда он не церемонился...
Молчание нарушила мама. Видно решила вспомнить о приличиях.
- Маркош, а как ваша нога?
Инспектор Фир заерзал на скрипучем стуле и пробурчал, скосив на меня встревоженный взгляд:
- А что нога? Нормально нога.
Оказалось, что после Катиастрофы, когда мама работала в госпитале, Маркоша привезли туда с недотрансформировавшейся ногой. Ногу ему поправили, но теперь он немного прихрамывал.
Фиру явно было не по себе от этих воспоминаний, и он засобирался домой.
- Извините, мне уже пора. Завтра на пост. Да и вам на работу. Маргош, проводишь до двери?
Что?! Маргош?! Опять?! Только один человек мог меня так называть! Только один!
Увидав наливающиеся бешенством мои глаза, Марк пробормотал:
- Простите, Маргарита, кажется я оговорился.
Бабуля громко хмыкнула. Мама шумно вздохнула. А я сощурила глаза и уперлась кулаком в бок.
Ничего себе оговорился! Это же то, из-за чего мы собственно и поцапались тогда. В тот вечер, выходя из столовой после ужина, я столкнулась с ним в дверях. Марк остановил меня и, глядя сверху, небрежно произнес:
- Маргош, а не устроить ли нам с тобой эти вечером романтическое свидание?
От такой наглости я сначала дар речи потеряла, и даже не заметила, как в сторонке за нами внимательно наблюдают несколько сокурсников Фира. Как оказалось позднее, это был банальный спор половозрелых подростков. Маргош?! Да да меня родной отец так никогда не называл! Только... впрочем, этого человека больше в моей жизни нет.
Мне хватило злости, чтобы с размаху врезать наглецу от души и высказать все, что я о нем думаю. И главное, мне тогда казалось, что этого вполне достаточно, чтобы осадить зарвавшегося первокурсника. Но дружки, наблюдавшие за нами, заржали и парень завелся не на шутку. Он будто нарочно подкарауливал меня повсюду и говорил всякие глупые мерзости, начиная неизменным «Маргош». Дело закончилось моей прилюдной истерикой и разбирательством в кабинете ректора. Там нам обоим порекомендовали по тихой уладить конфликт, иначе пообещали показать на дверь.
Мамуля тогда лично отвела нас и заперла в пустом классе, наказав договориться во что бы то ни стало.
Как не странно, Марк заговорил первым:
- Прости меня, Марго. Не знаю, что на меня нашло. Но я тебе обещаю. Больше не подойду. Ни разу.
Обращение «Марго» я решила пережить. В Академии меня так звали все. Но то, что он мне обещал, почему-то совсем не устраивало. Хотя я понимала, что собственно этого и добивалась, когда орала на всю академию: «Маркош Фир! Оставь меня в покое! Навсегда!»
Пришлось смириться. Ведь не помирись мы, быть обоим за стенами Академии. И прощай мое светлое научное будущее...
Если бы тогда еще знать, что его и так не будет, нашего всеобщего светлого будущего...
Чтобы погасить внутренний гнев, надо было срочно перевести тему, и я спросила первое, что пришло в голову.
- Как твоя нога?
Марк передернул плечами.
- Частичная трансформация, неприятные воспоминания. Все в прошлом. Я уже привык.
Да... это было... это было наверное очень больно. Я видела таких ребят в госпитале. Выглядели они жутко. Марку еще повезло. Потому что могло случиться пол-лица или грудная клетка с прорвавшимися наружу ребрами. Я невольно опустила глаза вниз и заметила, как Марк осторожно задвигает назад правую ногу.
Закрывая за ним дверь, я пробормотала:
- Прости.
Решив почитать перед сном, чтобы успокоить нервы, я достала «Энциклопедию магических существ», бросила ее на кровать и отправилась в душ. Но не успела прикрыть дверь, как с улицы послышался чей-то рев.