Но отсюда они не мешали обзору. Я облокотилась на перила - между трибунами и куполом был небольшой проход, в локоть шириной. Стекло было таким чистым, что казалось, будто бы его там и не было. Протянешь руку - и дотронешься до бабочки, которая летит мимо, поблескивая серебристыми крылышками на солнце. Холмы простирались далеко, слева подернутые завесой леса.
Справа, между холмами, неслась, ослепляя, речка, которая текла с гор, поэтому всегда была очень холодной. Если смотреть дальше, то холмы становятся как будто замусоренными глыбами камней, поросших мхом. На горизонте синели своими острыми пиками горы. Горы были низкими, поэтому снежных шапок, как на картинках, у них не было, зато прямо перед хребтом спокойно разлеглось огромное озеро. Отсюда до него было минут пятнадцать-двадцать полета на метле, но именно там заканчивался защитный полог, и дальше нам ходу не было.
И всё это великолепие сверкало, блестело, искрилось жизнью и красками уже почти наступившего лета, и хотелось петь от радости, кружиться, нестись на метле низко-низко над землей, когда трава чуть щекочет босые ноги, а если повезет, можно прямо на лету сорвать земляничку.
- Красиво, - выдохнул Ярик. - Слушай, а как Светозаровна Гулли-то? Ну прям Горгулли.
Веснушчатые щеки были красными, парень тяжело дышал от напряжения. Мы были погодками, но Ярик гораздо больше меня любил сладкое, и его гораздо больше меня любил наш повар. Впрочем, целителям пару килограммов позволить можно, под ними метла в двадцати саженях над землей треснуть не может.
В коридоре опять послышались голоса, и в этот же момент Ярик скатился вниз, парни сгруппировались в маленькую кучку за трибуной, девочки похватали, что было.
Злата валялась на полу и делала вид, что отковыривает какую-то пылинку. Мирослава с Юреной вдвоем подметали пол одной шваброй. Василиса, Чипрана и Злата раскладывали большую тряпку на полу. Я протирала рукавом перила. Вышеслава были самой шустрой и каким-то невероятным
образом оказалась на арене, усиленно делая вид, что поправляет перегородки.
Госпожа Горгулли - нет, это с легкой руки Ярика к ней точно прилипнет - удивленно воззрилась на усердных нас.
- Вы чего? - удивилась она на Мирославу с Юреной, которые натирали под с двойным усердием.
- Так швабра же тяжелая, - театрально пожаловалась Мира, с видимым трудом распрямляясь.
Госпожа Горгулли недоуменно почесала крючковатый нос и в развалочку направилась к девочкам. Ситуация была бы очень смешной, если бы не была трагичной - наших кормильцев нужно было прикрыть!
За замиранием сердца, отчаянно бледнея, мы следили за каждым шагом нашей суровой преподавательницы, пока, наконец, она не остановилась перед Мирой с Юрой.
- Дай сюда.
Мира дрогнувшей рукой передала ей швабру, и было видно - не притворяется. Госпожа Горгулли удивленно взвесила швабру в руке, перевела взгляд с неё на Миру, потому на Юру, которая вообще на Миру оперлась, на побледневших нас, и вынесла вердикт:
- Перетрудились, - и тут же смягчилась. - Ладно, девочки, гляжу, вы тут все убрали. Идите отдохните, проветритесь.
На меня выразительно посмотрели все, кроме госпожи Горгулли - та продолжала задумчиво глядеть на швабру. Я в ужасе замотала головой. Взгляды стали ещё более выразительными, и я поняла - безопаснее высказаться сейчас.
- Госпожа Гулли, мы только дополируем поручни, можно? - робко осведомилась я. - И через десять минут пойдем, чтобы потом ничего доделывать не нужно было.
Горгулья посмотрела на меня, покачала головой и махнула когтистой лапой.
- Ты, Ладушка, девочка ответственная, недаром староста. Десять минут! А эти двое, - взмах всё той же лапой в сторону Миры и Юры. - Сидят на скамеечке сложа белы рученьки, а то мне же от Катерины Святозаровны ещё выслушивать придется.
Я покивала несколько раз, для лучшей убедительной способности, и госпожа Горгулли мне поверила. Мне было стыдно обманывать, меня всегда учили, что это плохо, но Но мальчиков мне тоже было жалко, они ведь нам помочь хотели.
Когда за госпожой Горгулли закрылась дверь, мы выдержали паузу секунд в пятнадцать, а потом издали дружное:
- Хуууууу
Всю прошедшую неделю мы чистили, убирали территорию, в срочном порядке переводили семьи ёжиков подальше от новых корпусов, и за всем этим как-то забылось главное - лето наступило. Весна с её еще зимней зябкостью забралась в овраги, откуда холод не исчезал никогда.
Я отложила календарь и задумалась. Гостиная наша была круглой, и из неё шло десять дверей спален. Нас, правда, было только восемь, поэтому две из них использовались под склад барахла и книжек.
- Лада, чего не спишь? - костер вспыхнул, и из него высунулись очертания господина Огонька. Я невольно ему улыбнулась - хоть и страшный, в обиду никого не дает. У меня ожогов в жизни не было, как и у любой другой ведьмы - огонь нас просто не жег. Именно поэтому я ответила честно.
- Через неделю начинают прибывать команды.
Господин Огонек моргнул, потом прикрыл один глаз и уставился на меня гораздо внимательнее, чем раньше.
- Первые два дня ничего не начнется. Вот значит сегодня восьмое, приезжают они пятнадцатого, открытие восемнадцатого. А по лунному циклу у нас шабаш на ночь семнадцатую.