- Меня эти невинные глазки как бритвой тогда по душе полоснули, - говорил Кастор да Димитрон, гвардеец из роты Рюми, хихикая. А ей только шестнадцать и она вся такая чистая и невинная. Ну я её и взял!.. - хохот.
Зазвучали совсем безумные тосты и все осушали бокалы уже не ради тоста, а ради самого рома, остроты стали более язвительными и менее сдержанными; После очередного тоста вспомнили императора и его хрупкое здоровье, очень весело прошлись по его беспомощности в женских утехах...
Дерзость, как хищная птица, на какое-то мгновение зависла над ними и вдруг стремительно ринулась вниз, воплощенная в словах этого глупца Армана да Сафоса - нежного и милого юноши, которому еще не исполнилось и двадцати пяти, с лицом и манерами женщины.
- Он все еще девственник!
- Ха-ха!
Всем показалось это таким забавным. Посыпались комментарии со всех сторон, что бы такое императору предпринять, чтобы вернуть мужскую силу, чьей бы помощью воспользоваться.
- Говорят, он не может любить! провозгласил громким шепотом Рико великую тайну. Маркизу Энрико да Асмира было тридцать лет, и он недаром слыл самым красивым вельможей (конечно, после Рюми) и самым изысканным кавалером во всем Бокарде. Любимец императора, маг, обладатель многих миллионов, он пользовался неслыханной популярностью. К тому же, Энрико признавался величайшим умом своего времени, был ректором в столичной академии.
Дан при словах друга закусил губу и нахмурился.
Молодые люди с радостью продолжили обсуждать неудачи в любовных похождениях их драгоценного императора, мужчины, похохатывая, начали бестактно повторять слухи, в чем, наверняка, виноват ром, который помутил рассудок этих господ.
Дан сидел и слушал, как будто это его нисколько не касалось. Были моменты, когда он даже улыбался в ответ на какое-нибудь остроумное замечание. Какое-то время он не принимал участия в этой веселой беседе. Но потом, подзадоренный общим настроем и разгоряченный ромом, которого вместе со своими друзьями выпил слишком много, начал хохотать и, весело похрюкивая, обсуждать постельные неудачи их императора.
- Госсьпота, - прошепелявил странным акцентом один из крондиарцев и устремил холодный и неожиданно трезвый взгляд на шатающегося и умилительно улыбающегося Кассандра, - у меня есть тост для вас, мои друсия.
Все встали. Дан тоже осторожно встал, ибо уже дошел до такого состояния, когда осторожность в движениях приобретает первостепенное значение, отвел глаза от высокого мужчины и заторможено посмотрел на свой бокал, который был наполовину пуст. Знаком крондиарец приказал подавальщику наполнить его.
- До краев, госсьпота, ддрусиа мои, - скомандовал он. В наступившей тишине Дан попытался поставить одну ногу чуть вперед, но испытал трудности в сохранении равновесия, внутренне про себя удивившись, с чего это он вдруг так напился, вроде, пил, не больше, чем обычно, остался стоять обеими ногами на полу - не так впечатляюще, зато безопасно. Шатаясь, приготовился слушать тост новых друзей.
- Господа, я хочу провозгласить тост за самого невероятного императора!..
Приветственный рев окружающих.
«А они не такие плохие ребята все-таки, эти крондиарцы!» - подумал Рико, поднимая свою кружку.
- Тост за самого кровожадного императора, садиста, урода, извращенца!..
Все вокруг замерли в шоке с поднятыми кружками.
- Я хочу выпить за все его добродетели, о которых молва поведала нам, за его самую главную прелесть - холодное безразличие к людям его империи! Я также хочу выпить за того счастливчика, который сможет убить его наконец.
Огонь масляных ламп освещал толстогубый, насмешливо кривившийся рот мужчины и прищуренные пьяные (или все же трезвые?) глаза.
Крондиарец умолк, все встали со своих мест, и наступило мертвое ошарашенное молчание.
Взрыв!
Ну, на самом деле, очень пьяный, очень заторможенный взрыв. Пока до затуманенных алкоголем мозгов дошло невиданное оскорбление, пока они нашли в себе силы бросить кружки, путаясь в камзолах, дрожащими руками выхватить мечи...
- Да ты... Да ты, ур-р-од... зарычал Вивьен, шатаясь, находя наконец свой меч.
- Вив! Стоп! очнулся Дан, самый спокойный из них всех. - Рико, держи Каса, эти дебилы не стоят того, все успокоились, никаких драк, ника...
Рюми увидел, что откуда-то сзади вылетел изогнутый меч и вонзился в спину друга, пронзив Дана насквозь, тот, не вымолвив ни слова, тут же повалился на пол. Мужчина пытался подняться и дважды валился навзничь, пока наконец не затих.
Началось сражение или побоище? Раньше, чем пьяные бокардийцы успели обнажить
мечи, многие из них уже были убиты наповал. Большая комната наполнилась звоном мечей, началась суматоха, стоял грохот от разбиваемой посуды и падавших скамеек, раздавались крики, ругань и проклятия.
В голове Рюми все смешалось. Свет мигал, было нечем дышать, он вдруг с острой очевидностью понял, что это конец, они не справляются, их всех сейчас поубивают. Что за странная ссора? Откуда столько крондиарцев, вроде за столом только пятеро сидело, а тут уже больше двадцати, почему враги так внезапно протрезвели, почему он так пьян?