Великан Кассандр с воплями «Убью тебя, ублюдок!» - разбрасывает стражников в разные стороны. Вот, он снова кинулся на Андриана, равнодушно застывшего под защитой отряда гвардейцев, но получил от кого-то такой страшный удар в середину груди, что зашатался и упал на руки стоявших позади, кто-то двинул
его чем-то тяжёлым по голове и багровая темнота с ревом сомкнулась вокруг него.
ГЛАВА 3 Казнь
Кассандр шел на свою казнь, как идут во сне, видел окружающее, словно сквозь мерцающий туман. Слух улавливал какие-то звуки, но не осознавал их. Если бы его в эти минуты убивали, он не сделал бы ни одного движения, чтобы защититься, не испустил бы ни одного вопля, чтобы вымолить пощаду. Он осудил себя...
Всю свою жизнь баловень судьбы успешный, даровитый, богатый, счастливый, неутомимый любимец женщин - его имя стало символом любовных перипетий и бурных страстей. Он позволял себе быть веселым, открытым, громким, яростным. Быть вспыльчивым роскошь, какая это роскошь, когда сам отвечаешь за свои поступки. До сих пор, вздрагивая, стояла перед глазами Кассандра картина избиваемых друзей. Из-за него... Серо-зеленое лицо Дана, окровавленное лицо Энрико, Вивьен, Рюми... Как больно!..
Кас занимался лишь тем, что старался совладать со своим захлебывающимся, рвущим, ничего знать не желающим страхом страхом за друзей. Только бы им всем умереть, только бы успеть умереть...
На следующий день, когда он очухался в своей камере, ему сообщили с ядовитыми ухмылками, что император Андриан, ублюдок, первый, великий, изволил оскорбиться его, Кассандра, выходкой и с грустью в его поганом сердце вынужден был добавить к их наказанию еще десять ударов кнутом. Ушли, оставив Кассандра гореть на раскаленных углях своей совести.
Когда другие жизнями расплачиваются за твои ошибки, ты теряешь последний смысл, удерживающий тебя на этом свете...
Его ненависть, как и злость, на время утратили конкретный объект, он был пригвожден к своей вине, и обвинял себя за дальнейшие мучения друзей, сидя в полной тишине, Кас молча орал, недвижимый, он бился об стены, он чувствовал, как ненависть бродит в нем, шарит взглядом вокруг, как один большой, очень напряженный, вытаращенный глаз, щелкает во тьме, подмечает все и вся. Кассандр сидел на полу после очередной бессонной ночи бледный, измученный, отчаявшийся. Он чувствовал, как ненависть к себе и к Андриану в нем сжимается, превращаясь в блестящую, совершенной формы черную точку постижения, абсолютно нового познавания жизни...
Из камеры через очень долгих три дня вышел совершенно другой человек...
***
За четыре дня до майского празднования больших Садид (13 мая) 495 года пратсурской эры, улицы Сатара с самого рассвета были заполнены народом, который валил из всех частей города к большой Имперской площади.
От узких, кривых и многолюдных улиц Пасквилина и Бутурры, населенных преимущественно простым людом, толпа, все нарастая, устремлялась по главным улицам, центральной - Кабернельской, по красным лучевым - Гончарной, Кузнецовой, Слесарной в одну сторону - к главной площади.
Дворяне в каретах, рабочие, крестьяне, мещане, простолюдины пешком, шуты и воры, танцовщицы и толпы резвых детей текли бесконечной вереницей. Радостные лица, веселые взгляды, беззаботные речи и легкие шутки свидетельствовали о том, что народ шел на какое-то излюбленное зрелище.
Наступил полдень. Яркие солнечные лучи, пронизывая тучи, начали золотить вершины дальних гор, храмы богов и сверкающие белизной драгоценного мрамора дворцы дворян, расположенных вдоль центральной улицы.
Шум массы народа, мелькание голов и рук, были лишь деталями великолепной, ни с чем не сравнимой картины, которую представляла столица Бокарда в этот день.
Еда и выпивка сопровождалась острыми словечками, непристойными шутками, беззаботной болтовней, громким и беспрерывным смехом.
Изысканно вежливые и важные семьи богачей, представителей Старших родов собирались оживленными группами, для них были приготовлены передние ряды. Элегантные щеголи и их дамы открывали зонтики, чтобы защититься от палящих лучей солнца.
Что происходило в этот день? Какое зрелище привлекало такую разную массу народа на площадь? Так что же, что же за великолепное празднование?
Публичная казнь.
Дамы с любопытством спрашивают программу на сегодняшний день.
- Да вы что?
- Как волнительно!
- Публичная порка благородных.
- Восхитительно!
Это было настолько чудовищно приятно, толпа ликовала, наконец, эти, с голубой кровью, маги, неприкосновенные ублюдки, будут наказаны. Почему именно ублюдки никто не задумывался, но все упивались их падением. Никого не интересовала их вина, главное, что, говорят, они стояли очень высоко и упадут очень низко. День действительно удался! Между людей сновали дилеры, люди делали ставки на первый
крик. Ну конечно, они будут визжать от боли, стонать и плакать!
Улицы были переполнены. Люди заранее снимали места в комнатах с лучшим видом из окон и с крыш, забирались на повозки и тележки, залезали на фонарные столбы.
Пробило четверть первого.
- Едут! Едут!
Рюми сидел в темной карете, он ощущал сейчас жестокую головную боль, озноб в спине и жар в висках. Было ли ему страшно? Нет, он знал, что он справится с болью. Его трясло от ужаса предательства, от унижения, от удивления. Всякий раз, когда он шевелился или наклонялся, ему казалось, будто в голове у него переливалась какая-то кипящая жидкость и мозг его бился волнами прибоя о стенки черепа.