Меня провели вымощенным булыжником двором, мимо каких-то приземистых одноэтажных строений, некоторые из которых были лишены нормальных окон. У стены одного из этих неуклюжих домов валялась копна золотистой соломы, рядом стояла телега или нечто подобное, топталась понуро повесившая голову лошадь. Мне стало жалко коняшку. Ее шкура вздрагивала под порывами холодного ветра, трепавшего неухоженные гриву и хвост. Животное периодически тыкалось мордой в солому, видимо, было голодным. И тихо, обиженно фыркало.
Лошадь?! Это еще что за пристанище сумасшедших реконструкторов? Да я лошадей в своей жизни видела лишь по телевизору! Я во все глаза смотрела на эту картину до тех пор, пока чужие натруженные руки не распахнули передо мной низенькую дверку из потемневшего дерева:
Пожалуйте сюда, госпожа магичка! приглашающе махнул рукой мужичок. Не тот, который Николка, другой. С темным, словно выдубленным временем и ветрами лицом. В людской сейчас теплее, чем в господских покоях, там сегодня никто не топил
Я молча нырнула в открывшийся темный зев прохода, откуда и вправду тянуло теплом, дымом и сытым духом еды. Неужели это все на самом деле? Или я сплю и вижу красочный сон? Или
Сюда, госпожа магичка! впереди меня неизвестно как вдруг оказалась женщина, ее вроде бы звали Магдой, если я ничего не путала. Сейчас мы вас и отогреем, и накормим, и постельку постелим!..
Прямо как образцовая Баба Яга! вырвался у меня нервный смешок. Меня, кстати, зовут Елизавета
Берта! Ну наконец-то! с облегчением выдохнул кто-то и нам под ноги выскочила тощая девчонка в темном платье со смешными косицами как у героини сказки Пеппи Длинный Чулок. Где ты ходишь?! Я не знаю, что делать! У юного графа жар! Как бы вослед за своей покойной матушкой не отправился!..
Берта охнула, кто-то из идущих следом за нами запричитал.
А чего ты здесь тогда торчишь, если графу плохо? накинулась на девчонку сопровождавшая меня Берта. Или не Берта. У меня голова шла кругом от всего. Ты хоть укутала юного графа?
Укутала? Собственных детей у меня не было. Да и медиком я не была. Но незабываемый опыт все же получила, когда прошлой зимой заболела оставленная на мое попечение трехлетняя племянница. Безалаберная ее мамашка, моя младшая сестра, мои звонки с просьбой о помощи игнорировала. И мне тогда пришлось справляться собственными силами. Спасибо, соседка, тетя Лена помогла советом, и я смогла продержаться, пока приехала скорая, почему-то не спешившая к ребенку с температурой тридцать девять.
Так, погодите, хмуро перебила я распоясавшуюся тетку, которая, вместо того чтобы бежать к больному ребенку, вошла в раж, смачно отчитывая встретившую нас девчонку, при чем здесь укутала? Температура большая?
На меня беспомощно посмотрели огромные перепуганные серые глазищи. Девчонка испуганно молчала. Я поморщилась и принялась расстегивать шубку:
Ясно. Веди!
Если бы меня кто-то спросил, зачем мне это нужно, я бы пожала плечами. Просто что-то словно в сердце кольнуло, и я поняла: не вмешаюсь, ребенок действительно «отправится вослед за мамкой».
Мы долго шли холодными и темными коридорами, поднимались по лестницам, где я спотыкалась в полумраке, проходили какие-то мрачные, как склеп комнаты, заставленные громоздкой мебелью. Я потеряла чувство ориентира где-то на четвертом повороте. И если бы меня вдруг здесь оставили одну, то никогда бы не смогла найти дорогу обратно. А потом мы пришли.
Передо мной распахнули тяжелую, украшенную резьбой дверь:
Сюда, госпожа магичка! низко поклонилась Магда\Берта.
Сероглазая девчонка с кривыми косицами мышкой перебежала нам дорогу, первой прошмыгнув в комнату. Через несколько секунд возни и каких-то странных звуков загорелась
свеча. И осветила огромное ложе под тяжелым, темно-синим балдахином. Слишком огромное для крохотного мальчика, тяжело дышащего и трясущегося в ознобе в самом его центре.
Ты ж сказала, что у графа жар!.. змеей прошипела на девчонку женщина. Та только всхлипнула.
Прекратите! сердито оборвала я новый виток свары, присматриваясь к ребенку.
Мне еще не доводилось видеть таких красивых детей. На подушке, разметав золотистые локоны слипшихся от пота и болезни волос, лежал настоящий ангелочек с утонченными, изящными чертами лица, длинными, пушистыми ресницами, раскрасневшимися от температуры щеками. Мальчика даже болезнь не портила.
Пока я его разглядывала, ребенок на глазах перестал трястись от озноба, расслабился. За спиной кто-то облегченно вздохнул. А вот мне горло сжала тревога. Во-первых, жар и озноб, вонами сменяющие друг друга, были, скажем так, не очень хорошими признаками. У Софийки тогда тоже было так. А во-вторых, в комнате стояла такая холодина, что мне казалось, я вижу, как изо рта вырывается пар.
Немедленно согреть комнату, отрывисто скомандовала я, сама не понимая, что на меня нашло, кто дал мне право командовать. Спорить никто не решился. Какая у ребенка температура? Врача вызывали? забывшись, спросила. Ответом мне послужила испуганная и настороженная тишина.
Недоуменно оглянувшись, я обнаружила, что в комнате, кроме больного мальчика, остались лишь я и большеглазая девчонка со смешными косицами. Она с ужасом смотрела на меня. Ясно. Слово «температура» для нее за гранью понимания.