Вот теперь и правда хороша, птичка.
Агата надеялась, что платье ей принесут из тех, что были привезены из дома, и опасалась, что придется надеть что-то прозрачное, вроде нарядов девушек, которых она увидела, но, кажется, ей полагался какой-то традиционный костюм.
Служанки помогли надеть очень широкие, длиной до щиколоток шаровары, выглядящие значительно целомудреннее, чем даже привычные юбки. Тонкий дамаст цвета розы, отделанный парчой с серебряными цветами приятно холодил нежную после всех процедур кожу.
Блуза, с широкими рукавами, напоминающая мужскую, из тончайшей белой шелковой кисеи, по верхнему и нижнему краю украшенная вышивкой, имела такой вырез, что Агата невольно стянула края у горла, но Фадия цыкнула и заколола их булавкой с блеснувшим камушком. Не то, чтобы это сильно помогло: ни формы груди, ни даже цвета кожи эта блуза почти не скрывала.
Сверху правда полагалось что-то вроде халата очень плотно прилегающего к спине и свободно падающего атласными, богато расшитыми складками до пола. И совершенно не помогающего прикрыть грудь.
Волосы ей заплели в косы и перевили нитями жемчуга, такими длинными, что Агата почувствовала, как потяжелела голова. Под грубоватыми пальцами надсмотрщицы нижнюю часть лица закрыл тонкий платок, который Фадия собственноручно закрепила у нее на висках. Собственное дыхание сразу показалось слишком частым и жарким, а кровь приливала к щекам из-за того, что при таком количестве одежды, Агата все равно чувствовала себя практически обнаженной.
Оставалось надеяться, что этот загадочный Орхан не воспримет её очередной наложницей, а прислушается к её словам.
И почему она только в это верит?..
Глава 19. Трое в камере, не считая тайн
Мешок, пахнущий потом и солоновато кровью, с головы сняли только перед тем, как грубо втолкнуть в тесную камеру. Он пошатнулся: все еще мутило от использования магии и от влияния Вильхельма, но на ногах удержлася.
А вот кириос ди Эмери, которого втолкнули следом, упал, словно тюк с соломой, и даже не пошевелился. Хотелось пнуть его еще разок и посильнее, но Джонотан присел на корточки рядом и приложил пальцы к шее. Сейчас он бы не рискнул обращаться к магии, чтобы проверить жив ли кириос. Надо было вернуть себе силы, а значит набраться терпения. Еще никогда он не черпал из собственного источника так много.
Да жив он, собака, прокомментировал насмешливый голос Вильхельма позади, предже чем, Джонотан ощутил под пальцами слабое, но ровное биение пульса. Что ему сделается.
Кириос ди Эмери определенно был жив, как и, к огромному сожалению Джонотана, Вильхельм. Пирата, в отличие от них, привели без мешка на голове, да и не вталкивали, словно преступника. Однако они все оказались в одной камере, что обнадеживало. Был шанс, что его самого не казнят сразу, как пирата, без суда и следствия.
Камера была крошечной, с узким, больше похожим на щель, окошком под самым потолком, насколько низким, что Джонотан с легкостью мог бы дотронуться до него рукой. А еще здесь было невыносимо сухо и душно. В горле моментально запершило, а пить и так хотелось нестерпимо. Но вряд ли их тюремщики будут столь любезны, что предложат воды. В камере не было вообще ничего голые каменные стены и земляной, утоптанный до жесткости камня пол.
Какого демона ты устроил, Вильхельм?! Джонотан поднялся на ноги резким движением, пригнулся и и со всего размаха ударил пирата снизу вверх в челюсть.
Удар цели не достиг: Вильхельм ловко увернулся, явно ожидая нападения.
Не наглей, Джонни, славный благородный пират! отклонился он и сделал шаг назад. Не боишься, что я использую против тебя магию? Удивительно, как это ты так увлекся своим могуществом, что чуть не выгорел?
Я справлюсь с тобой и без всякой магии! Джонотан поднырнул под его рукой, резко развернулся и нанёс удар по ногам.
Вильхельм покачнулся и простонал, но не упал, только вскинул руки, защищаясь.
Обидно проигрывать, да? хмыкнул он.
Не так обидно, как быть ублюдочным пиратом! Джонтан обходил его по кругу, выбирая новое направление удара, мечтая раскрасить физиономию урода по-полной. А тебе? Понравилось в моей шкуре?
О, не то слово! Особенно та часть, где благородный капитан спасает невинную девушку из лап грязных пиратов! Правда, с небольшими, но приятными условиями
Не смей! зарычал Джонотан и ударил в скулу, а когда пират закрылся, вмазал в живот и снова в нос.
Вильхельм прохрипел, хватаясь за переносицу, поморщился и с удивлением глянул на свои ладони, по которым потекла кровь.
Джонни, Джонни, сколько же в тебе злости, каркающим смехом рассмеялся он Было видно, что ему больно, но язвительность и наглость никуда не исчезли. Я, конечно, все еще не готов простить тебе смерти моих людей, да и Мари, моя прекрасная Венценосная Мари, теперь лишь обломки на морском дне, но ты мне все равно нравишься, мальчик мой. Если бы ты так не пытался быть хорошим
Пошел ты! Джонотан замахнулся, целясь в лицо, когда с пола раздался надсадный кашель.
Ди Эмери, который все это время лежал без сознания, начал приходить в себя, застонал и зашевелился, и быстрый взгляд, который кинул на него пират, стоил Вильхельму сильнейшего удара в челюсть.