Смысл твоих слов предельно ясен для того, чтобы интерпретировать их по-другому!
Уорран насмешливо улыбнулся, не соглашаясь с ней:
Все зависит от того, что ты хочешь в них услышать. Я вижу в них предложение спасти жизнь. Твою жизнь. Ты убийство своего ребенка. Каждый слышит в них то, что имеет для него большую ценность. Но скажи мне, Сандра, почему должны умирать вы оба?
Требовательный взгляд остановился на ней, настаивая на ответе, но сказать на это ей было нечего. Она молчала, чувствуя, как внутри борются противоречивые чувства, сменяясь друг другом, и была не в силах обуздать их.
Подумай об этом, Сандра, не отметай идею сразу. Я знаю, в тебе сейчас возмущаются материнские чувства, которые уже успели проснуться, но подумай Ты не держала
этого ребенка на руках, не чувствовала его дыхания, не слышала биения его сердца У тебя могут быть другие дети. Дети, которых ты будешь так же любить от любимого мужчины! Ты сможешь выносить другого ребенка, попытаться снова, когда попадешь в свой мир, не рискуя при этом умереть, пытался уговорить ее Уорран, видя взгляд, полный ужаса, который сеяли его слова. Неужели она не понимала того, что он пытался до нее донести? Вскипев, он жестко зашипел: Пойми же, наконец, этот ребенок утащит тебя за собой! Он погубит тебя!
Сандра прикрыла глаза, стараясь отгородиться от правды, которую он безжалостно обнажал перед ней. Слышать такое было больно, если не невыносимо.
Другой ребенок, другая жизнь, которую она может выносить и Эрик ее поймет. Она знала это, ведь столько раз он пытался донести до нее, что его жизнь, его душа, сама его суть заключаются в ней. Но готова ли была она жить с этим? Смотреть на другого малыша и вспоминать этого? Знать, что он мог быть и винить себя день ото дня? Мучиться, сгорать? Да, она не держала своего малыша на руках, не чувствовала его дыхания, не слышала биения сердца, но она чувствовала его самого, его присутствие, ощущала его радость и восторг, когда внутри нежной трелью разливался звон колокольчика. Как могла она согласиться убить его?
Сдерживая бушевавшие внутри чувства, она хрипло пробормотала:
Плод начинает формировать собственное энергетическое поле на втором-третьем месяце
Ты не дотянешь, сходу обрубил Уорран последнюю надежду, продолжая стоять в ногах ее кровати. Даже если оно начнет формироваться завтра. Максимум, что у тебя есть это несколько часов.
Горькая улыбка коснулась ее губ. Больно. Было слишком больно осознавать, что это конец. Потерянный взгляд остановился на потолке, где полупрозрачная ткань продолжала затейливо раздуваться от усилий ветерка, создавая причудливые волны, мягко стелющиеся по невидимой поверхности.
Ты не готова, грустно констатировал мужчина.
Я не могу, еле слышно выдавила она, смотря на него глазами, полными отчаяния и боли и немой просьбы понять ее.
По щеке медленно скатилась одинокая слеза, оставляя горячий след на ее сердце.
Могла ли она предать свое дитя? То безумно нежное, любимое существо, которое росло в ней? Нет. Она могла лишь уйти следом, шагнув в пропасть из неизвестности и страха, остаться рядом с ним.
Сандра, подумай хорошенько, ты ведь умрешь.
Вздох застрял у нее в горле. Он так легко сказал это слово, в то время как она не решалась озвучить его даже мысленно. Как могла она объяснить ему, теосанцу, взращенному в условиях постоянного выживания, что вряд ли она сама захочет потом жить, если согласится на его предложение. С трудом преодолев ком в горле, она медленно, еле слышно прошептала:
Ты же создатель, разве не должен был он наоборот созидать?
Я не могу тебе помочь, покачал он головой и, подавшись вперед, процедил: Именно поэтому я спрашиваю тебя: насколько далеко ты готова зайти, чтобы остаться со своим ребенком?
Я не могу предать свое дитя.
Уорран несколько мгновений вглядывался в ее лицо, ища в нем хотя бы тень сомнения, а потом вдруг в мужчине произошли странные изменения. Глаза его загадочно блеснули, прежде чем он вдруг произнес:
Значит, нам больше нечего терять.
И на губах его расцвела улыбка.
Лица с одинаковым выражением изумления на них сменяли друг друга, сливаясь в одно общее пятно на фоне мелькавших перед глазами помещений. Разной была только степень этого изумления, что заставляло Сандру ежиться от неприятных ощущений, цепляясь верхнюю одежду мужчины еще сильнее, настолько, что пальцы на руках побелели, сжимая ни в чем не повинную ткань. Теосанцы один за другим примолкали, бросая свои дела, и провожали их взглядами, в которых отражался весь спектр испытываемого ими удивленного напряжения.
Почему они так смотрят на нас? тихо прошептала Сандра, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.
На тебя, насмешливо поправил ее Уораан, продолжая свой размеренный шаг. Не обращай внимания.
Легко тебе говорить, буркнула она,
пряча изможденное лицо на груди у Уоррана и стараясь не оглядываться по сторонам, чтобы не столкнуться с чужими взглядами.
По правде говоря, сил на это у нее и не оставалось. Отчаяние медленно перетекало в опустошенность, выжигая все остальные чувства. Иначе она заметила бы, как изумленное любопытство на лицах теосанцев сменялось угрюмой непроницаемостью, стоило тем только понять, куда они направляются.