Подлец, какой же ты подлец! Может, он и разорял меня нарочно, целенаправленно, чтобы по дешевке купить это хорошее местечко, мою таверну, и устроить тут свое заведение?!
Девушка зарделась, смущенно опустила лицо. Это и к лучшему; не то я стала бы невольной свидетельницей их поцелуя, и меня точно вырвало бы от омерзения лягушками и гадами!
Ну, чего ты? ласково ворковал Грегори, прижимая девушку все интимнее. С глупенькой Мари он таким обходительным не был!
Я стесняюсь, пищала красотка, краснея от удовольствия и пытаясь вывернуться из его рук. Очень слабо и неискренне пытаясь!
Я все-все для тебя сделаю, пылко обещал Грегори, сопя от возбуждения. Он смотрел на девушку похотливо, страстно, желая обладать ею. И от этого становился в моих глазах все гаже. Ты смысл моей жизни!
А как же она? ревниво и кокетливо поинтересовалась девица, накручивая локон на пальчик. Мари? Говорят, у вас с ней было
Грегори поморщился так, будто она ему под нос тухлую рыбу подсунула!
Было, небрежно ответил он. Разве это может считаться с тем, что будет у нас?
Так ты любил ее? не отставала ревнивая девчонка плаксиво.
Ни единой минуты, ответил Грегори, не моргнув и глазом. Впрочем, может, он и не врет Эта распущенная девица просто вешалась мне на шею. Преследовала меня. И я пришлось, словом. Из жалости. Сама подумай кому нужна эта потаскуха-замарашка? На ней никто и никогда не женится.
Девушка все еще делала вид, что сердится, дула губы, а сама улыбалась. Смотрелось это так, словно она ребенок маленький, а Грегори пытается ей всучить конфетку.
Покупай его уже поскорей, проговорила она, колупая пуговку на его груди. Я так сильно хочу свадьбу! А отец сказал, что пока ты не докажешь свою состоятельность, о свадьбе и речи быть не может
Я так и подпрыгнула.
Доказывать свою состоятельность? А как же диплом врача?! Грегори как будто на него учился? Врач очень важная и доходная профессия!
Или нет никакого диплома, а все разговоры об обучении в столице ложь? И моя таверна это все, что может предложить будущий муж своей невесте?!..
Тогда он тем более ничего не получит! Костьми лягу, а он не станет владельцем этого заведения!
Не многовато ли ты наобещал бедняжке, Грегори? насмешливо произнесла я, поднимаясь со своей лавки.
Воркуя, эти голубки меня-то и не заметили. Словно я бревно какое-то. Балка, одна из тех, что поддерживает стены. Стул. Бездушная вещь.
Грегори вздрогнул. Он явно не рассчитывал сейчас меня тут увидеть, и тем более не хотел, чтоб я видела его нежности с этой девицей.
А, и ты здесь, произнес он, наконец, взяв себя в руки и вернув своему лицу уверенное выражение.
Где же мне быть, щуря насмешливо глаза, произнесла я, неспешно направляясь к голубкам. Это ведь моя таверна.
Ненадолго, хладнокровно ответил Грегори. Налоги с тебя все равно сдерут, а нет дохода нет и еды. Ты долго не протянешь, сколько б ни упрямилась. Я понимаю твои чувства, прижав ручки к груди, вдохновенно произнес этот говнюк, разоривший меня, не хочется отдавать дом и дело. Но ты погубила его, Мари.
Я?!
Ты, Мари. И я пришел дать тебе хорошую цену за твой сарай, брезгливо произнес Грегори, обведя презрительным взглядом чисто отмытый зал. Бери деньги и уезжай. Иначе за долги у тебя эту таверну отнимут, не дадут ни гроша. И ты
Не твоя забота, грубо ответила я, уперев руки в боки и сверля его и его стушевавшуюся даму гневным взглядом. Пока не отняли, это все мое. Пошел вон отсюда. Говноед.
Пожалуй, последнее словечко было лишним.
Я вела себя как хабалка, как торговка с рынка, но меня понесло. Волна кипучего, жгучего гнева затопила мой разум, ослепила. Я чуть не до крови закусила губу, чтоб с кулаками не налететь на этого хлыща и не расцарапать ему физиономию. Сердце колотилось так, что в висках пульсировало и я почти ничего не слышала.
Ах ты, грязная потаскуха! взвизгнул оскорбленный Грегори.
Грязная? изумилась я деланно, оглядывая свой наряд. Так это потому, Грегори, что я выгребала отсюда дерьмо, оставшееся после тебя. Немудрено было испачкаться.
Шлюха! шипел Грегори, наступая на меня.
Я покачала сочувственно головой.
Не будет у тебя никакой свадьбы, печально произнесла я. Потому что не купить тебе моей таверны, Грегори. Ни-ког-да.
Тут все мое! проорал он гневно, багровея так, что казалось его вот-вот удар хватит.
Ну, не кричи, не кричи, ответила я хладнокровно. А то глазик лопнет.
Каждый камешек! продолжал вопить он. Умом тронулся, что ли? Каждая песчинка!..
Песчинки считаешь? Да забирай!
Вот твое, грубо ответила я, подхватывая ведро, оставленное Ханной. Забирай!
Не совсем понимая от злости, что делаю, я грязной вонючей водой с головы до ног окатила парочку, и они замолкли и замерли, боясь даже дышать. Грязная жижа стекала по их парадному платью, изумленные лица походили на рожи утопленников, нахлебавшихся ила.
Собирай свои песчинки и дуй отсюда, грубо прикрикнула я, замахиваясь пустым ведром. Не то я тебе череп пробью!
Ты горько пожалеешь об этом! выдохнул Грегори. На его щеках грязь, казалось, запеклась так он раскраснелся от стыда и гнева.
Я жалею только об одном, четко ответила я. О том дне, когда мы повстречались, и когда я поверила в твои сладенькие речи. Беги от него, глупая, небрежно бросила я охающей, едва не плачущей девушке. Не то эта грязь, что сейчас на твоем личике, покажется тебе самым чистым пятном в твоей жизни с этим червяком. Он лжец, мошенник и вор. А еще, мстительно добавила я, в постели он так себе. Да и член у него короткий, вялый и уродливый. Ну, как соленый корнишон. В пупырышках! Смотри, понаделает своим ущербным стручком таких же уродливых и сморщенных детей! Они будут вечно сопливые, болезненные и вонючие.