- Вы сами, главное, дом не загадьте, - парировала, ставя рядом с бедолгагой большую чашку с молоком, ловко согретую в чуть светящихся оранжевым светом ладонях - Прекратите вопить, ровно жидко обделанный, льерд Приезжий. Идите, кстати, мойтесь. Купель давно готова. А я уж потом... Пока же тут сейчас, быстренько, всё уберу... Да ты мой масенький, проголодался... Кушай, кушай, драгоценный.
Последние ласковости были адресованы котенку, жадно припавшему к жирному лакомству и задравшему вверх толстый, пушистый хвост.
- Эмелина, - простонал Ланнфель, бессильно разводя руками - Лиймы растут очень быстро! И вымахивают со свинью. Ручным этот зверь никогда не станет. Пройдет совсем немного времени, и твой "масенький" перегрызет тебе глотку, пока ты будешь спать. Вот, что тебя ждет. Ясно?
Поняв, что его не слушают, вольник вышел прочь, раздраженно плюнув и покрутив у виска, обратив сей невежливый жест к спине и плечам жены, обтянутым розовой тканью знакомого уже, домашнего платья.
- Дурища, - продолжил ворчать, уже раздевшись и погружаясь в горячую купель, пахнущую медом и травами - Эмми идиотка! Бить её бы надобно... Но это потом. Позже...
Откинув голову, прикрыл глаза. Ощутив, как ароматная вода ласкает тело, почувствовал тепло, настойчиво проникающее глубже, к закаменевшему сердцу...
"Добро пожаловать домой, - внезапно и тяжело ухнуло в обоих ушах, сдавило виски горячим обручем, сразу же исчезнув - Я тебя ждал. Долго ждал, чтоб сказать..."
Ланнфель очнулся также резко, как и впал в забытье. Очевидно, он задремал, уронив голову на каменный край купели.
- Тьфу, - сплюнул, резко садясь - Развялило - то как...
Быстро намылившись, ополоснулся, стараясь не обращать внимания на колючий холодок, тронувший мокрые плечи и шевельнувший влажные волосы.
Откуда бы взяться холоду? Никаких окон купель не имеет... А явно ведь, поддувает где - то. Из под пола? Плохо заделали стыки, оттуда и тянет!
- Потом надо бы глянуть, - сказал сам себе, ещё раз ополаскивая лицо - А то придет зима, и будем мыться в леднике... Завтра всё просмотрю.
Наскоро закончив, неуклюже выбравшись из купели, вольник с наслаждением отерся жестким полотенцем. Натянув на влажное тело рубаху и штаны, мельком отметил, что вот теперь уже по полу и не несёт сквозняком.
Может, показалось? Надергался с этой Серебрянкой. Да ещё
и задремал же... Ясно, что дрёма и волнения всё спутали. Устал. Вымотался. Спать надо.
...Ужинали много позже, в отчищенной до блеска кухне.
Правда, Эмелина вяло посопротивлялась, что есть полагалось бы в столовой, но супруг остановил её.
- Здесь накрывай, - велел он - В кухне поедим. Тебе же меньше мороки, Эмми. Вот потом, разживемся слугами, так и будем фасон вертеть. Пока так. Давай, что у тебя там?
Жадно проглочен был Диньером и мясной пирог, и горячий бульон, и зерняная каша, брызгающая маслом, и крепкий, невероятно сладкий чай, отдающий сухими фруктами, уходящей осенью и уютной грустью.
- Слышишь, Серебрянка, - спросил, лениво ворочая языком - Ты сейчас мылась, там льдом по полу не тянет? В купальне, я имею ввиду?
Льерда Ланнфель отрицательно покачала головой. От этого легкого движения колыхнулся сытный кухонный жар, пронизанный, ровно золотистыми нитями треском топящейся печи, ароматами блюд и громким мурчанием лийма, скрутившегося в углу в крупный, меховой ком.
- Нет, - ответила, украдкой облизнув пальцы - Ничем там не тянет. Наоборот жарко, ровно у Гран - Талльского Вестника в пасти. Я перестаралась! Перегрела воду.
После ужина, развалясь на лавке и прижавшись спиной к теплой стене, Ланнфель закурил.
Выдыхая пахучий дым, наблюдал, как жена убирает со стола. Двигалась Эмелина проворно, только на какие - то мгновения замирая, осваивая выемки, края и углы нового для неё дома...
Чужой огонь слушался её. Принимал, ластился к рукам, к телу, к дурацкому, розовому платью. К самой Сути молодой Хозяйки.
Магичка будто танцевала теперь!
Шаг, поворот. Шаг, поворот. Наклон! Ещё шаг. Ещё поворот...
- Не курили б вы здесь, льерд! - брюзганула, как песок просыпала - Завоняете всё, потом век не выветришь. Шли бы на улицу, либо на балкон. Не выношу этой гадости в доме. Вот папаша никогда себе не позволяет тако...
Ланнфель в ответ только хохотнул:
- Помолчи, дорогая. Твой кот больше навонял, чем я.
Несправедливо обвиненный зверь тряхнул ушами и, обиженно "мрякнув", растянулся во весь рост, прижавшись к печи округлившимся от обильной еды брюхом.
- Ладно, - наконец закончив, Эмми отерла салфеткой влажные руки - Идемте спать. Наверх, да?
...В спальне оказалось довольно прохладно. Воздух пах нежилой новизной, а пустота была рассвечена ночным светом Талля, пробивающимся сквозь неплотно задернутые шторы.
В постель супруги повалились разом, едва раздевшись. Всё же сказались и усталость, и распри, и потрясения последних дней.
Вскоре оба уже крепко спали, завернувшись одеялом и обнявшись. Заключив, видимо, короткое перемирие хотя бы на одну эту, холодную ночь.
А между тем сквозняк, примерещившийся задремавшему в купели вольнику, вернулся в остывающую купальню.
Коснувшись усыпанных капельками испарины, белых, каменных стен, оставил на них морозные узоры, разрисовав кружевами заодно и плиты пола.