Почувствовал, как Айрель потрепала меня по волосам и благодарно поцеловала в висок.
Хотя за что тут благодарить? Вряд ли она получила хотя бы половину того удовольствия, что испытал я. Но почему-то мне казалось, что она улыбается, хоть я и не видел выражения лица.
Немного отдышавшись, перекатился на спину, увлекая Айрель за собой. Устроил её голову у себя на плече, ощутив, как золотистые локоны щекотят кожу. Невольно улыбнулся и теперь уже сам погладил девушку по волосам, зарываясь пальцами в мягкие невесомые кудри.
Вновь нырнул на другой уровень восприятия. И с удивлением отметил, что капелька солнца, прежде мягко тлевшая в груди, сейчас светится ровным ярким светом. Такая непостижимо прекрасная, манящая, светлая. Сама ее суть.
А потом она сказала:
- Завтра я уйду
- Не уходи. Не оставляй меня, - не попросил, взмолился. И ладонь ее, что покоилась на груди, сжал крепко-крепко.
Казалось, отпущу - и она исчезнет. Не завтра - прямо сейчас.
- Кай - Она приподнялась на локтях и, склонившись надо мной, невесомо погладила по щеке. - Ты же знаешь, я не могу.
Я знал. Она ведь предупреждала. Но отпустить всё равно не мог.
- Пожалуйста. Останься! Хотя бы ненадолго
- Ну, разве что ненадолго, - согласилась она, а я облегченно выдохнул.
Поверил. И вновь притянул к себе, устраивая белокурую головку на груди. Прижал крепче. И, зацепив край пледа, укрыл им Айрель.
А на утро она ушла.
Часть 1.5
Я проснулся, а её рядом нет.
И лишь еле ощутимый запах ландышей, тонкой ниточкой вплетённый в ворс ковра, да крохотное красное пятнышко на белом пледе подтверждали, что все случившееся не сон. Она была здесь. А теперь её нет. Ушла.
И вещи все оставила. Недорогое, но симпатичное домашнее платье, что я подарил, расческу, заколки на столике у кровати, мой старый свитер, переброшенный через спинку стула. Ничего не взяла.
Ушла в том же, в чем пришла в этот дом. В легком летнем платье и изящных туфельках на танкетке.
А на улице дождь. Кажется, он начался
еще ночью. И идет уже несколько часов и вряд ли в ближайшее время закончится. И ведь даже зонта не взяла
Я спустился в кухню. Не думая, сварил кофе и еще долго сидел в кресле перед остывшим камином, крутя в руках чашку и бездумно глядя перед собой.
На меня накатило странное оцепенение, равнодушие. Не знаю, сколько я так просидел. Когда очнулся, кофе был уже совсем холодный. Я встал и подошел к окну. На улице все так же лил дождь, будто оплакивая нашу горькую разлуку. Я сделал глоток из остывшей чашки и чуть не поперхнулся. Горький напиток вязким сгустком прокатился по горлу.
Отставил чашку, и взгляд случайно упал на стопку газет, аккуратно сложенных на журнальном столике. А ведь немало накопилось! Кажется, я целый месяц к ним не притрагивался. К чему мне были газеты, когда свободное время скрашивала Айрель. Да и пациентов почти всегда было много некогда было читать. А вот сегодня ни одного, будто нарочно. Так бы хоть на работу отвлекся. Но кому охота в такую погоду высовывать нос на улицу?
Вот и мне не охота. И камин бы надо затопить. А то дом промёрзнет, отсыреет. Да и газеты сжечь. На кой ляд мне эта макулатура?
Рыжие язычки разгоревшегося огня с аппетитом поглощали тонкую бумагу, выжигали дыры на улыбающихся с жёлтых страниц портретах.
Одну за одной я кидал газеты в камин, лишь мимоходом пробегая глазами по крупным заголовкам. Забастовка работников текстильной фабрики, вспышка чёрной лихорадки в южной провинции, падение урожая пшеницы и прогнозируемый рост цен на муку, свадьба герцогского сыночка... Все это казалось несущественным и каким-то нереальным, будто из другой жизни.
И вдруг портрет. Почти в самом конце стопки. Я выронил кружку с кофе, уже новым, горячим, вымочил штанину, а по ковру расползлось большое тёмное пятно.
Плевать. И на брюки, и на ковёр.
Глаза выхватывали строки текста, жадно поглощая информацию.
.дочь графа Ванбургского исчезновение четыре дня назад всех, кто что-либо знает о месте нахождения девушки, сообщить в местное управление полиции или лично его Светлости вознаграждение за сведения
Я глянул на дату в уголке страницы. Газете было уже недели три. Твою мать!
Не раздумывая, ринулся к двери. Схватил с вешалки плащ, снял зонт с крюка и вымелся на улицу. Поймал первого попавшегося извозчика и велел везти в особняк графа Ванбургского. Ехать было недалеко, а потому я так и не успел толком продумать, что стану говорить. Как объясню свой неожиданный визит.
Махнул на это рукой, решив, что соображу что-нибудь на месте. Главное, узнать, вернулась ли домой Айрель. Увидеть её. Удостовериться, что всё в порядке.
Дверь графского особняка открыла горничная. Женщина неопределенного возраста и неопределенной внешности. В будничном сером платье, какое принято носить прислуге, и белом чепце, скрывающем убранные волосы. Открыла и почему-то замерла, пристально на меня глядя.
Странно И чего она меня так разглядывает? И молчит, будто в рот воды набрала.
Ожидание затянулось, и я первым нарушил тишину.
- Простите, граф Ванбургский дома?
- Дома - отмерла прислуга. А по какому вы вопросу?
- По вопросу исчезновения его дочери. У меня имеются важные сведения.