Ее тугое лоно крепко обхватило его член, наслаждение обожгло нервы. Стройные ноги девушки обняли его, и Теренс, теряя голову, толкнулся в ее тело еще раз, не веря самому себе. Без опаски, без осторожности, сильно, глубоко, до воплей, до сладостной дрожи.
Они дышали одним дыханием, передавая его из губ в губы, жили в поцелуе, сплавились в одно сплошное наслаждение. Слившись воедино, любовники двигались то неспешно, гибко, мягко, лаская друг друга нежно и желанно, то порывисто, жестко, страстно, сходя с ума.
Она была права, шепнула Эдна, вцепляясь в плечи Теренса ноготками, когда жгучее наслаждение начало подкрадываться к ней.
Кто? шепнул в ответ Теренс. Голос его охрип и дрожал, Эдна не узнала его. Впрочем, в этой жаркой возне, в стонах и поцелуях, в жадных толчках она вряд ли смогла его опознать, говори он хоть во весь голос.
Жрица, ответила Эдна, сходя с ума от наслаждения. Она сказала, что я буду помнить эту ночь, как самую сладкую и прекрасную в жизни.
Теренс не ответил ей. Он со стоном запустил руки в ее волосы, приник к ее губам, толкнулся еще страстнее, сильнее, жестче, безжалостнее в ее тело, и пил ее дыхание долго, до тех пор, пока она не выкрикнула наслаждение и не забилась под ним, кончая.
Пустите! закричал он, вцепившись яростно в из копья. Пустите меня!
Охрана молча столкнула буянящего эльфа обратно на ступеньки, и он попятился, тяжело дыша. На лице его выписалось отчаяние, Варинор чуть не рыдал.
Зачем шуметь и скандалить в праздничную ночь?
Перед Варинором словно из-под земли появилась жрица. Теплый майский ветер перебирал ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, она с удовольствием принюхалась к запаху цветущих деревьев и цветов.
Зачем ты пришел, молодой княжич? поинтересовалась она, глянув на него своими распутными, затуманенными вожделением глазами.
Я хочу вернуть свою невесту! выдохнул он. Отчего-то красивая женщина напугала его, хотя в руках у нее не было оружия. Я должен ее вернуть!
Как ее зовут, твою невесту, весело спросила жрица.
Эдна
А! Жертва богине! произнесла жрица. Варинор снова рванул вперед, но копья снова скрестились перед ним, и он лишь налетел на них грудью. Та, что сегодня села на трон богини.
Демоны черных лесов! заорал Варинор. Из глаз его брызнули слезы, он вцепился зубами в руку и завертелся на месте, словно нестерпимая боль корежила и ломала его тело.
Слышишь? жрица поняла палец вверх, делая вид, что прислушивается. Это она стонет и кричит. О, боги он уже взял ее. Ее первый мужчина.
Жрица на миг замерла, глаза ее закатились в экстазе, она глубоко вздохнула, тело ее дрогнуло, словно ее груди коснулась рука мужчины.
Боги, как хорошо, задыхаясь от страсти, проговорила жрица. Хриплое дыхание рвалось из ее горла, словно там, в золотой комнате с троном, была она, а не Эдна. Как яростно и как жарко он ее любит! Все, что угодно, отдала бы я, чтоб оказаться на ее месте!
Ее глаза вспыхнули злотым светом, но тут же угасли. Лицо ее сделалось холодным и жестоким.
Ты опоздал, молодой эльф, сурово сказала она. Я не пущу тебя туда.
Ее может взять всякий! выкрикнул Варинор отчаянно. После первого второй!
Ты хочешь ее забрать, ответила жрица. А она больше не принадлежит тебе. Она теперь принадлежит богине. И только богиня будет решать, кому эта девушка будет принадлежать. Уходи.
Стража столкала Варинора вниз, к подножию каменной лестницы, и он уселся там в траве, рыдая и кусая от бессильной злобы пальцы. Стоны и крики изнемогающей от наслаждения Эдны долетали до него, и Варинор выл на золотую луну, словно издыхающий пес.
в подушки. Так, пожалуй, было даже лучше, потому что сейчас он не хотел бы встретиться взглядом с Эдной.
После всего того, что между ними было, после поцелуев, которым не было числа, после обожания, с которым он ласкал ее животик, целовал ее раскрытые перед ним бедра, после того, как его руки исследовали каждый миллиметр ее кожи после того, как он не был чудовищем.
«Пусть для нее навсегда останется тайной, с кем она провела эту ночь, подумал Теренс, упрямо сжимая зубы. Чудовище должно остаться чудовищем и не дарить этой девчонке ложных надежд на то, что все это нежность, ласки, было правдой. Я просто хотел доказать ей, что я лучше Варинора. Лучше!»
Пришел рассвет, и вместе с ним к Теренсу вернулось обычное напряжение, насторожённость. Словно прохладная рука богини, остудившая его тяжелые мысли, соскользнула с его лба.
Он смотрел на спящую девушку, отводил непослушные завитки волос от ее разгоревшихся щек, и в сердце его закрадывалось что-то вроде запоздалого раскаяния. Он склонился над ней, ловя губами ее сонное теплое дыхание, и поцеловал еще раз, на прощание, оставляя в памяти волшебство и блаженство этой ночи. Ему пора было уходить, но он медлил, не хотел оставлять Эдну. Он ревниво укрывал ее, обнимал, но мысль о том, что, вероятно, уже к вечеру кто-то другой овладеет ею, не давала ему покоя.
«Ну, вот и зачем? думал он, хмуря брови дотрагиваясь до тонкого золотого ошейника, который теперь горел, словно его только что отполировал ювелир. Нет, девчонка стоила того. С ней хорошо было. Пожалуй, лучше, чем с кем-либо еще. Но теперь это хорошо может с ней разделить каждый. Она перестанет принадлежать только мне. Да и Варинор может явиться, и Для чего она богине? У нее много рабынь. Вот это посвящение было лишним!»