Сколько на роду написано столько и проживу. А на операционном столе умереть не хочу, говорила она отцу, как бы тот ее не уговаривал.
И я боялся ее расстроить. Боялся, что по моей вине ее больное сердце может не выдержать. Поэтому всячески избегал огласки происшествия. Родители жили за городом, но телевизор смотрели. По крайне мере новости, в которых меня могли показать.
Поэтому, я периодически наведывался в больницу, где, не приходя в сознание, лежала Таня. Естественно, ее подруга меня не пускала и угрожала судом. Но я узнавал о ее состоянии у главного врача.
А когда узнал, что она пришла в себя и ее забрала та самая подруга растерялся. Где теперь ее искать? Но оказалось, все гораздо проще. Совершенно неожиданно они оказались почти соседями в загородном поселке, где я построил дом. В котором пока не жил, а лишь заезжал иногда в выходной, чтобы проверить его. У меня в центре города была небольшая студия, в которой я пока обитал. Мне хватало. А дом? Может когда-нибудь. Для него нужна семья: жена, дети, возможно собака. Чего-то меня развезло?!
Таня Почему она меня зацепила? Я не понимал. Хотя она была довольно симпатичной, небольшого роста, с миниатюрной фигуркой. Но я всегда предпочитал длинноногих блондинок. Правда, ненадолго. А сейчас мне хотелось быть рядом с ней. Может это чувство вины?
Хотя денег я ей дал. И не мало. А она ещё и отказывалась от них, тем самым ставя меня в тупик. Разве так бывает? Все люди ищут выгоду. Всегда и везде! А она?
С этими мыслями я прогуливался по набережной, по пути в свою студию на семнадцатом этаже. Скоро Новый год. Я обещал родителям встретить его с ними. Завтра надо будет вместе с сестрой купить подарки. Она, как женщина, лучше знает, что они хотят. Хотя и я знал. Им нужно было наше внимание и забота. Но полагалось делать небольшие презенты. Просто так было заведено.
Придя домой я ещё долго смотрел в окно на сияющий разноцветными новогодними огнями город. Курил сигарету и пил черный кофе без сахара и сливок. Совершенно один и не включая свет. Мне так было комфортно. Я так привык.
Утром, купив подарки, мы с сестрой отправились за город к родителям.
Максим! Ты забыл подарки в багажнике! раздеваясь в прихожей, сказала сестра.
Галинка, дай брату поздороваться! упрекнул ее отец, подходя к нам. Подарки подождут.
Папочка, они там замерзнут! Максим! она посмотрела на меня с укором.
Я, закатив глаза, поплелся к машине. Зная сестру был уверен, что она не успокоится пока не принесу их. Подарок для родителей она заранее приглядела. Это были какие-то редкие сорта орхидей. По мне цветы, как цветы. Но Галина была уверена, что именно этих сортов маме не хватало. Я со своей стороны купил еще дорогой коньяк для отца.
Достав пакеты из машины я вошёл в дом.
Сыночек! воскликнула мама, ждавшая меня у двери с отцом.
Галинка была уже где-то внутри дома. Скорее всего на кухне, уплетая мамины пирожки, запах которых витал в воздухе.
Отдав пакеты отцу обнял маму. Она похудела и, казалось, стала маленькой. Я невольно сглотнул ком в горле и посмотрел на отца. Тот, заметив мой немой вопрос, опустил глаза и пошёл в гостиную. Видимо ей стало хуже, но они нам ничего не сказали, чтоб не тревожить.
Мамуль, зачем ты встала? спросил я, нежно гладя ее по плечу.
Так чего мне бока отлеживать в праздник. Я и так лежу целыми днями. Вот только сегодня и встала. Мы с отцом вам пирожков напекли, ответила она, держа меня под руку и проходя в комнату.
Мамуль, а мы на что? Вон, Галинка бы и напекла.
Нее. у меня так не получится.- сказала сестра с набитым ртом.
Запихнув остаток пирога в рот, она начала распаковывать цветы и с гордым видом ставить на стол.
Вот! Мам, ты говорила, что таких сортов орхидей у нас не купить. А я нашла!
Спасибо, дочка, сказала ей мама, целуя в щеку. Но, не стоило.
Пока они были увлечены расстановкой цветов, мы с отцом пошли на кухню, где я отдал ему коньяк.
Ты почему не сказал, что маме стало хуже?
Отец устало сел за стол.
Она запретила вас тревожить, усмехнулся он. Да и чем вы можете ей помочь? От операции она отказывается.
Отец всегда был сильным, но сейчас передо мной сидел старик. В его усталых глазах стояли слезы. Я не привык видеть его таким.
Я боюсь засыпать. Боюсь
проснуться и увидеть ее мертвой. Я не переживу этого.
Пап, не надо! Не говори так, прошептал я.
Я боялся этого не меньше, но озвучить не мог.
Я подошел к нему и, обняв за плечи, сказал:
Не хорони ее раньше времени. Не надо. Все может измениться.
Он усмехнулся и, тяжело вздохнув, ответил:
Я смирился сын. Врачи даже года не дают.
Меня будто кипятком ошпарило. Как? Так мало?
На кухню влетела сестра.
Ну, вы чего такие грустные? Скоро Новый год!
Отец посмотрел на меня и покачал головой, чтоб я молчал. Он не хотел расстраивать дочку, оберегая ее.
Макс, давай делать салаты уже. Мама прилегла отдохнуть. Но мы справимся сами. Да?
Конечно. Давай командуй. С чего начнём? ответил я.
Отец вышел, чтобы посмотреть как там мама. А мы принялись за дело. Я резал лук, а сестра занялась курицей. Она любила готовить с детства, мешаясь под ногами у мамы, когда та готовила.