Казалось, этот насмешливый звук обеспокоил мою молодую жену она позволила своей чашке зазвенеть, нервно поставив ее на стол.
Не хотите ли вы, чтобы я почитала вам? спросила она с ледяной холодностью.
Да.
Ее красивый голос немедленно же ровно зазвучал. Она читала статью из «Воскресного Обозрения», но я не мог уловить, о чем в ней говорилось я смотрел на огонь, стараясь увидеть в нем видение, которое вдохновило бы меня и указало бы выход из всей этой путаницы ложных впечатлений. Я должен буду выждать и, когда мы с Алатеей больше привыкнем друг к другу, постараться, чтобы она, как-нибудь, узнала правду.
Окончив, она остановилась.
Я думаю, что он совершенно прав, сказала она, но, так как я совершенно не представлял себе в чем было дело, я мог только ответить. «Да».
Интересно вам будет отправиться в Англию? спросил я.
Я думаю.
Вы знаете, что у меня там есть имение хотелось бы вам пожить там после войны?
Я думаю, что это долг людей жить в своих домах, если они достались им по наследству для передачи следующим поколениям.
Мне кажется, я всегда смогу рассчитывать, что вы исполните свой долг.
Надеюсь, что так.
Тут я пересилил себя и заговорил с ней о политике и о моих политических взглядах и стремлениях, она отвечала не слишком оживленно; таким образом прошел час, но все время я ощущал, что в душе она не чувствует себя спокойно и ее дух более мятежен и возмущен, чем всегда. Все это время мы были двумя поддерживавшими разговор марионетками, ни тот, ни другой не говорили естественно.
Наконец, это притворство кончилось и мы разошлись по своим комнатам, чтобы одеться к обеду.
К этому времени вернулся Буртон и я рассказал ему о случившейся неприятности. Он принял это очень близко к сердцу.
Мамзель была лучшей в своем роде, сэр Николай, но я позволю себе заметить, что за каждой из них следом идут неприятности.
И когда я заковылял обратно в гостиную, чтобы встретиться со своей женой и первый раз пообедать с ней наедине, я еще раз от всего сердца согласился с ним.
XXIII.
Я поклялся, что заставлю ее полюбить меня, не дав никаких объяснений относительно Сюзетты пусть она сама поймет все, если ей представится к тому случай.
В тот момент я еще не пришел к утешительному для меня заключению и не усомнился в ее безразличии, так что тогда меня еще не поддерживало чувство триумфа и самоуверенности меня все еще беспокоили события этого дня.
Я потрудился одеть фрак и белый жилет, а не смокинг, как обычно, и у меня в петличке была даже гардения, которую раздобыл Буртон для этого великого случая.
Я взглянул ей в глаза своим единственным глазом я думаю, таким же синим, как ее собственные. Она сейчас же отвела взор.
Я не могу предложить вам руку, милэди, сказал я немного насмешливо. Нам придется войти поодиночке.
Она поклонилась и прошла вперед.
Стол был убран прекрасно, а обед представлял настоящее произведение искусства. Шампанское было заморожено в совершенстве, а бургундское было поэмой. Прежде, чем подали рябчиков, зрачки глаз Алатеи потемнели, как ночь. Каждый раз после того, как приносили новую перемену блюд, Буртон благоразумно высылал Антуана из комнаты.
Когда у вас будет новый глаз и новая нога? спросила меня моя жена мне нравится писать это слово когда мы остались одни.
Через день или два. Будет так чудесно снова ходить.
Я думаю
Тут она, очевидно, сообразила как это все было мне тяжело. Ее жестокое выражение изменилось и она почти прошептала:
Это это почти как новая жизнь.
Я и собираюсь начать новую жизнь если вы поможете мне. Я хочу покончить со всем бесполезным прошлым. Я хочу совершать действительно стоящие вещи.
Вы скоро пройдете в Парламент?
Полагаю, что это займет год или два, но как только мы вернемся в Англию надеюсь, что это будет около Рождества мы начнем подготовлять почву.
Она избегала смотреть на меня, и я никак не мог поймать ее взор, но и на ее очаровательный профиль было приятно посмотреть. Я был в восторге от крутого завитка рядом с ухом, а другой, на затылке, наполнял меня желанием расцеловать его и жемчужно-белую кожу рядом.
Думаю, что заслуживаю крупной похвалы за искусство, с которым играл свою роль, это было игрой. Я был так же холоден, надменен и высокомерен, как она сама, но, в то же время, употреблял все свое искусство, чтобы расшевелить ее и вызвать на разговор.
Она была настолько воспитана, что говорила со мною вежливо, как будто с чужим, с соседом на званом обеде.
Наконец мы заговорили о герцогине, обсуждая ее характер такой интересный пережиток старого режима.
Она так добра и снисходительна, сказала Алатея, и в ее глазах всегда горит веселая искорка, помогающая ей в трудные минуты.
Вы тоже смеетесь иногда? спросил я с напускным удивлением. Но это, право, чудесно. Я обожаю «веселые искорки», но боялся, что вы никогда не смягчитесь настолько, чтобы мы могли смеяться вместе.
Это, кажется, обидело ее.
Жизнь была бы невозможна без чувства юмора даже мрачного.
Ну, ничто больше не должно быть мрачным, мы вместе можем улыбнуться нелепому, создавшемуся между нами положению, которое, тем не менее, великолепно подходит нам обоим. Вы никогда не будете помехой мне, а я вам.