Я живу в этой спальне в мансарде всего неделю, но уже уловила ее привычки и выяснила все ее незначительные необычные манеры временами предсказуемые и странные надежные и успокаивающие.
Семь утра. Она уже слушает радио, прихлебывая кофе и разгадывая кроссворд. Я не вижу как она это делает, но знаю.
Радио-будильник включается на новостях.
- Еще одна жертва Гравёра была опознана сегодня в Калифорнии - я выключаю радио.
Слова диктора поразили меня. Рыжеволосую девушку из моего леса объявили жертвой Гравёра. От этого имени под кожей ползут мурашки, раздражая до глубины души.
Я трясу головой, как-будто это поможет выбросить мысли из головы, разбив их на миллионы кусочков, и делаю глубокий вдох, ощущая влажность воздуха. Свесив ноги с кровати, я задеваю стопку DVD дисков, встаю, собираю их и улыбаюсь, глядя на названия фильмов, которые держу в руках, и дюжину дисков, разбросанных по комнате.
Клара. Она подарила мне улыбки и воспоминания, пустила меня переночевать, и подарила кучу фильмов, потому что ей казалось уморительным, что я воспринимала картинки на экране как нечто волшебное. Нана говорит, что я киноман, но, на самом деле, я использовала подарки Клары для изучения человеческого поведения, взаимодействия, разговорной речи и технологий. Поначалу было сложно, но сейчас, это как второе я. В конце концов, я стала киноманом.
Сложив DVD в аккуратную стопку, я поднимаюсь и, достав одну из футболок, которые мне подобрала Клара, медлю, прикасаясь к ткани, прижимая ее ближе. Она свалила мне в руки такую груду одежды, что я едва могла что-либо за ней разглядеть. На верху кучи красовались пара высоких кожаных сапог. Клара настояла, чтобы я их взяла. Ее забавляла
моя осторожная речь. Она шутила над тем, что меня смущало и озадачивало практически все вокруг.
Я кладу учебники в сумку и выглядываю в окно.
И хмурюсь. Вот он. Парень, вокруг которого время от времени мерцает яркий свет. Когда Нана предложила ходить в школу, и я с радостью согласилась, потому что вчера заметила вокруг этого парня мерцающий свет, когда он пробегал мимо нашего дома. В школе меня зарегистрировали под именем Джейд Смит, и я пошла его искать. Когда ярко-зеленый свет вспыхнул вокруг него на треке, я ахнула - живот стянуло узлом, пульс ладно, если бы у меня был пульс, он бы бешено забился, потому что в тот краткий миг, этот парень был самым прекрасным созданием, которое я когда-либо видела. Затем другие парни толкнули его, и бриллиантовое свечение рассеялось, превратившись в пыльную серую дымку, кружившую вокруг него. Я не знаю, почему я пыталась приблизиться к нему и почему его падение и унижение так сильно подействовало на меня. Почему мне больно было видеть, как этот странный зеленый свет, окружавший его, превратился в пыльный серый, мерцающий как потухшее пламя.
В первый раз я подошла к человеку и была откровенно отвергнута. Сама не знаю почему, но его пренебрежительное отношение вызвало во мне дикую злобу. Жестокую, холодную и отвратительную. Я хотела, чтобы туман поглотил его.
Это было всего лишь на мгновение.
Только на секунду.
Гнев постепенно угасает. Я пристально смотрю на парня, все еще хмурясь. Он снова бежит. Мерцание коричневого, красного и серого цвета вспыхивает вокруг него на мгновение, и затем рассеивается. Я с шумом выдыхаю.
Схватив сумку, я сбегаю вниз по лестнице.
- Эй, сокровище! - Нана зовет из кухни.
- Привет, Нана, - я бросаю взгляд на стол, где она сидит с газетой в руках.
- Ты слышала - Нана показывает на радио, потом на телевизор. - Еще кого-то убили. Она качает головой, ужасаясь реальности случившегося и, очевидно, желая, чтобы это не было правдой.
- Нет, - отвечаю я, разыгрывая удивление, хотя только что слышала об этом в новостях. Внезапно мне хочется убежать. Я не люблю слушать про убийства, от этого у меня мурашки по коже, пальцы сводит судорогой, а разум затуманивается.
- Мне пора идти, Нана. Не хочу опаздывать во второй день.
Нана кивает, но продолжает:
- Какая-то бедняжка из Сан-Франциско
Я направляюсь к двери, поток жары ударяет мне в лицо, как пощечина, и на меня снисходит осознание. Во сне все встает на свои места, кадры упорядочиваются.
У меня нет нужды смотреть в телевизор, чтобы увидеть ее лицо. Я смотрю на нее за прилавком магазина, хитрая улыбка на ее красных губах. Я вижу как она смеется, когда я вздрагиваю от того, что она включила свет в квартире. Я гляжу на нее, сломанную и побитую, со стеклянными глазами, рядом с мусорным баком в глухом переулке, а на углу зеленый знак 24 улица.
Клара.
Я спотыкаюсь и хватаюсь за дверной косяк. Пристально смотрю в телевизор в надежде, что ошибаюсь, но ее лицо мелькает на экране. На меня накатывают слабость и головокружение. Тяжело дышать, и я думаю, может ли разбиться сердце, если его нет.
- Джейд? Джейд, дорогая, ты в порядке?
Обстановка изменяется. Меня заполняет успокаивающий холод, я выпрямляюсь. В груди больше не болит, дыхание выравнивается. Я дважды медленно моргаю, пытаясь собраться.
Я смотрю в телевизор и, почему-то, больше не вижу воспоминаний и не чувствую ни сердечной боли, ни потери, ни стыда. Я вижу девушку с очень светлыми волосами и нелепым пирсингом. Пальцы сводит судорогой.