И показал на плакат с «Терешковой».
Она уже на орбите, не так далеко от орбитальной верфи «Китти Хок», если я не ошибаюсь?
Теперь на меня смотрели все, кто был а кабинете.
Так вот, буксируем туда станцию; специалисты «Китти-хока» дорабатывают внешнее её кольцо, чтобы можно было пристыковать его к реакторным колоннам «Зари» ну, как в том звездолёте, из фильма, боком, и получаем не просто готовый жилой модуль, но ещё и «космический батут» в придачу! Мощностей бортовых реакторов корабля с избытком хватит для его работы, а мы сможем попробовать использовать «батут» уже там, возле Сатурна!
В кабинете повисла тишина. И. О. О. переводил взгляд с плакатов на меня и обратно вид у него был слегка ошарашенный. Юрка-Кащей показывал мне оттопыренный вверх большой палец, Юлька неслышно шевелила губами, что-то подсчитывая.
А что, может и получиться заговорил отец. насколько я помню, на служебном кольце станции имеется причал для орбитальных транспортных средств и ещё один, для грузовых контейнеров вот их и можно переоборудовать, работы сведутся к установке несущих конструкций и секций обшивки.
Молодчина, Лёха! Юрка-Кащей хлопнул ладонью по подлокотнику. Это же за месяц-полтора можно сделать, не больше!
На «Китти-Хоке» сейчас пустует главный достроечный причал сообщил И. О. О. Он уже справился с эмоциями взгляд заострился, сосредоточился, пальцы правой руки забарабанили по столешнице. Давайте-ка сделаем перерыв, друзья мои, надо будет кое-что уточнить. А вообще превосходная мысль, Алексей. И как это мы сами до такого не додумались?
Я, как и большинство моих ровесников, вырос на теле- и газетных репортажах, в которых отбытие космонавтов обставлялось согласно давно отработанному ритуалу: здесь просмотр «Белого солнца пустыни», и обязательный предполётный медосмотр, и рукопожатия с провожающими
экипаж Особо Важными Персонами в генеральских папахах и ЦеКовских каракулевых «пирожках», даже непременное справление малой нужды на колесо автобуса, везущего экипаж к стартовому комплексу.
А здесь буднично, просто, ничего лишнего, авиаперелёты, и те порой сопровождаются большими хлопотами! Автобус подвёз нас к небольшому зданию у основания «батута» огромной тороидальной конструкции, водружённой на шесть стальных пилонов. В домике нас развели по индивидуальным кабинкам, где полагалось облачиться в гермокостюмы этот ритуал орбитального путешествия оставался неизменным. Мой персональный «Скворец» приехал вместе со мной; на переодевание я потратил минут пять, после чего присоединил к плечевым разъёмам кабель и шланг, идущие от чемоданчика жизнеобеспечения и вместе с остальными пассажирами направился к выходу на стартовый круг.
На выходе не оказалось даже простейших рамок-металлоискателей впрочем, их и в аэропортах сейчас нет, разгул терроризма ещё не наступил и, даст Бог, никогда и не наступит. Мы по очереди предъявили полётные документы и проследовали дальше, в гостеприимно распахнутый люк орбитального лихтера. Он стоял на круглой металлической площадке точно под центром «батута»; люк с чавканьем захлопнулся, отрезая нас от окружающего мира. Пассажиры расселись по креслам, предупредительный молодой человек в униформе «Международных Орбитальных Сообщений» (есть уже и такая организация!) прошёлся вдоль кресел, проверяя пристяжные ремни, после чего отбарабанил стандартный текст о перегрузках на старте, времени перелёта, а так же об ожидающей на финальном его этапе невесомости. На спинке стоящего впереди кресла, вспыхнул и замигал сменяющимися зелёными цифирками экранчик, ещё один, покрупнее, вспыхнул под потолком салона обратный отсчёт перед отбытием на орбиту.
Отправления крупногабаритных, тяжёлых грузов на орбиту до сих пор сопровождаются эффектными пиротехническими шоу: «полезная нагрузка» поднимается на огненных столбах срабатывающих твердотопливных бустеров и устремляется сквозь вспыхнувшее в плоскости «батута» тахионное зеркало. Конечно, это не более, чем жалкое подобие ушедших в историю ракетных стартов «Союзов» и «Сатурнов» но всё же носит оттенок прежнего варварского великолепия, прочно ассоциирующегося в головах обитателей Земли с первыми шагами в освоении космоса. Но здесь, на королёвском «батутодроме» не было даже этого. Стальной диск, на котором был установлен лихтер, опустился вглубь метра на полтора, словно рука толкателя ядра, делающего замах, а потом мощные гидравлические поршни поддали под неё, сообщая лихтеру вертикальный импульс, равный (если верить молодому человеку в униформе) примерно двум третям ускорения свободного падения. Угловатая коробка лихтера под действием этого толчка подскочила примерно на пять метров и, несомненно, обрушилась бы назад, на стартовый круг, если бы не вспыхнувшая в бублике «батута» светящаяся мембрана. Лихтер по инерции пролетел сквозь неё и продолжил движение уже над плоскостью «космического батута», смонтированного на орбитальной станции «Гагарин». В иллюминаторах серенькое подмосковное небо и такой же серый бетон стартового поля сменился усыпанной звёздами чернотой, в которую медленно вползал горб Луны; пассажиры, сидящие у противоположного борта, имели возможность наслаждаться зрелищем родной планеты, проплывающей в трёх с половиной тысячах километров внизу. Голос по внутренней трансляции предупредил, что отстёгивать ремни запрещается, и пассажирам следует подождать, пока не будет закончена швартовка. Снаружи по обшивке заскрежетал металл, в иллюминаторе возникла раскоряченный угловатый силуэт это «портеры», пилоты орбитальных буксировщиков, именуемых «портерами» зацепили лихтер своими клешнями своих «крабов» и, плюясь в разные стороны струйками белёсыми струйками маневровых выхлопов, повели его к пассажирскому причалу.