С этими словами Тяженя исчез. Дженнак, глядя на прежний свой хоган, уже не печалился, не вздыхал, а улыбался. Встреча с прошлым редко сулила радости,
но, кажется, сейчас случай был другой. Кто обитает в этом доме? Вероятно, потомок Тэба-тенгри, внук или, скорее, правнук - словом, его, Дженнака, кровь! Двух сыновей подарила ему Заренка, и, когда он их покинул, оба были зрелыми мужами. Младший, Серга, еще не нажил ни семьи, ни детей, но у старшего Айвара имелась дочь... Как ее звали?..
Заренкой, подсказала память, тоже Заренкой. Смешная девчушка... Лезла к деду на колени, теребила за ухо, любопытствовала, почему у него не растет борода... А Тэб-тенгри - он, Дженнак! - объяснял: у дейхолов нет на лице волос, такие уж дейхолы люди... А я - дейхол? - спрашивала маленькая Заренка, поглаживая собственные щеки. Ты красавица, говорил он ей. И не ошибся - к пятнадцати годам стала красавицей, светловолосой и синеглазой...
Дверь в дом распахнулась, и вышел на крыльцо человек с проседью в волосах и бороде, но еще не старый: лицо суровое, смугловатое, брови вразлет, волосы темные, как у самого Дженнака. Младшего сына потомок, мелькнула мысль. Младший в отца пошел, не в мать - только глаза были синие, заренкины.
- Берлага Тэб, наш атаман, - молвил появившийся следом Тяженя.
- А это Жакар из Шанхи, свалившийся с неба. Большой хозяин! И большой колдун! Показал нам такое...
Не слушая его, Берлага живо спустился во двор и зашагал к Дженнаку.
- Здрав будь, гость дорогой! Пусть Тассилий пошлет тебе удачу!
Тассилием у изломщиков и россайнов называли Мейтассу, божество Судьбы и Всемогущего Времени. В этом краю почитали его больше, чем других Кино Раа - быть может от того, что Хоран, прежний россайнский бог, тоже распоряжался жизнью, смертью и долей, что выпадает человеку.
По обычаю изломщиков атаман трижды обнялся с Дженнаком и повел его в дом. В большой светлой комнате уже накрыли стол - там дымились тонкие лепешки, любимое кушанье в Сайберне. К лепешкам масло, мед, березовый сок и крепкая брага-горлодер в огромном глиняном кувшине. У стола хлопотала женщина, круглолицая и миловидная. Берлага огладил ее по спине, сказал:
- Марха, женка моя. А дочки сейчас твою хозяйку обихаживают. Согреть ее надо в парной - Тяженя сказал, в озеро вы свалились, а ночь просидели в лесу... И мы согреемся! Вот этим!
Он разлил по чашам горлодер. Дженнак тем временем повернулся к изукрашенной резьбою полке, где лежало Пятикнижие в серебрянном окладе, и сотворил молитву. Потом сел, выпил за здоровье атамана и его семейства, отведал горячих лепешек с маслом и произнес:
- Слышал я о Тэбе-тенгри, вожде дейхолов и изломщиков, жившем когда-то в этих краях. Говорят, мудрый был человек! Не от него ли ты род свой ведешь?
- От него, - подтвердил Берлага. И сидишь ты сейчас в доме, сложенном его руками, на лавке, что вырезал он из сосны. И полка со Святой Книгой тоже от него осталась, от пращура моего.
Дженнак покосился на лавку. Вроде и правда та самая... а может, не та... Хоган свой он узнал, а лавки, полки и столы выпали из памяти.
- Тэб-тенгри - твой дед?
- Прадед. А дед Серга и дед Айвар - его сыны. Матерые были старичины, кузнецы, охотники! Плечи - во! Как пойдут бить молотами, грохот по всей округе! Каждый дольше века прожил... Серга, мой дед, в девяносто ходил на медведя с рогатиной, а лося ударит в лоб кулаком, и нет лося! Пришлось ему нас поднимать, и меня, и братов моих, и сестриц... Однако поднял! Нет перевода изломному роду!
Атаман о предках своих говорил с охотой - видно, расспросы гостя его не обидели, а показались знаком искреннего интереса. Почувствовав это, Дженнак спросил:
- Отец твой где? Как его звали? И жив ли он?
В глазах Берлаги сверкнул огонь.
- Звали отца Людо Тэб. Его и матушку мою аситские крысы убили во время Первого Мятежа. Слышал о таком?
Дженнак кивнул. Этот мятеж случился тридцать семь лет назад, когда он жил в Ханае под именем нефатца Та-Кема Джакарры. Время выдалось нелегкое. Он взял в супруга Ирию Ар- ноло из рода Протекторов Атали, но она умерла при родах, а вскоре умер младенец Джен - двое близких, что прибавились к его потерям. Смерть Джена он скрыл, сказав, что мальчик с кормилицей в горах, у целебных источников. Прошло какое-то время, Джен, по слухам, излечился, но в Ханае его не увидели - Та-Кем будто бы отправил сына в Юкату, в древний город Цолан, где было на что поглядеть и чему поучиться. Года через три, решив его проведать, Та-Кем сел на корабль, один из многих принадлежавших ему, но рейс закончился трагически: у берегов Кагри судно столкнулось с плавучей ледяной горой, и больше о нефатце Та-Кеме никогда не слышали. Что до Джена, то он возвратился в Ханай уже юношей, вступил в права наследства, но потом уехал, желая постранствовать по миру. Бумаги
с его родословной были в полном порядке, и был он похож на Та-Кема в молодости точно брат-близнец.
У губ атамана пролегли глубокие складки.
- За отчих своих я отомстил и еще буду мстить, - хрипло выдохнул Берлага. - Здесь моя земля, мое владение, а не аситских псов, понаехавших с моря! Зимой мы остров взяли, ни один живым не ушел, все рыб отправились кормить... Слышал про это, хозяин Жакар?