Дженнак молча кивнул. Мелькнуло перед ним мгновенное видение: люди в оленьих и волчьих мехах, с пиками и карабинами, лезут на стены, прорвавшись сквозь снежную завесу, машут факелами, поджигают фитили, швыряют шары с пе- ренаром, режут, колют, бьют... Страшное зрелище! Но повидал он такое не раз и давно не ужасался людской жестокости - тем более, что изломщики были в своем праве. Сказано в Книге Повседневного: тот, кто обороняет свой очаг, подобен благородному соколу, нападающий же смердит, как стервятник: А Очаг
дейхолов и изломщиков был здесь, среди рек, озер и лесов. Они продолжили путь но едва заметной тропке, и вскоре открылась Дженнаку знакомая картина: урочище с крутыми откосами, выходившее к озеру, полноводный ручей, широкий луг, где паслись лошади, а за ним, среди берез, крытые шкурами островерхие шатры дейхолов. Сердце у него кольнуло - там, в роще, лежала Зарейка, спала под заросшим травою холмом. Внезапно она явилась ему, но не так, как Вианна, первая | его возлюбленная, которую он помнил только молодой. С Зарей кой он прожил половину века и видел ее запечатленной в долгом промежутке времени: юной синеглазой девушкой, зрелой женщиной в ореоле золотых волос и старой, сморщенной, седой... Последнее видение было особенно горьким - время, которому он сам не подчинялся, напоминало о своей суровой власти.
Стойбище дейхолов вроде бы не изменилось, но лощина, в которой он когда-то выбрал место для хогана, выглядела совсем иначе. Теперь здесь было множество домов - наверное, целая сотня: основательных, сложенных из толстых бревен, крытых тесом или сланцевыми плитками. Из тех, что повыше и побольше, доносился гул моторов, пронзительный визг пилы и грохот кузнечных молотков, над ними дымились трубы, и быстрый поток вращал колеса нескольких мельниц. Кое-где стены урочища подкопали, пристроили к ним кровлю на столбах, и там, выстроившись в ряд, торчали стволы метателей - возможно, захваченных на острове Удсй-Сири. Под другими навесами громоздились бочки с переиаром и горючим, фургоны и моторные экипажи, оружейные ящики, штабеля ракет и прочее имущество. В дальнем конце распадка, где он открывался к озеру, соорудили пристань с небольшим каменным молом, и около licit) покачивались четыре крылатые машины и десятка два баркасов. Тут и там сновали люди, большей частью молодые парни и мужчины, но ребятишки и женщины тоже встречались - кто возился во дворе» кто нес в ведрах воду или тащил охапку хвороста, кто был при скотине или пас гусей. Занятия как у крестьян Одиссара, только вместо быков - лошади, а вместо керравао гуси, подумалось Джоннаку. Но он понимал, что видит не мирное селение, а воинский лагерь.
Всадники спустились в лощину, к ручью. По его берегам были проложены дороги, над потоком горбатился мост, и перед ним, на небольшой площадке, виднелись два строения: святилище Шестерых и дом из потемневших бревен, сложенный на россайнский манер, с небольшими окнами, пристройками и широким, выстланным кедровой доской крыльцом. Дом был стар, но за ним, очевидно, следили, конопатили щели, подновляли крышу, а оконные стекла вообще были новыми, сменившими пластинки слюды. При виде этого хогана Дженнак глубоко вздохнул, дернул поводья и замер на своем коне точно каменная статуя. Хоть больше не верил он в богов, а все же шевельнулась мысль: не их ли промыслом он здесь?.. Не рука ли Провидца Мейтассы сбросила с неба «Серентин», не Хитроумный ли Одисс привел его к этому месту?.. Или, возможно, Сеннам, Великий Странник?..
- Что с тобой, милый? - услышал он тревожный голос Чени. - Опять видения? Очнись, во имя Шестерых!
- Да будет с нами их милость, - пробормотал Дженнак. Нет, моя пчелка, никаких видений. Просто этот хоган... двор, как говорят россайны...
Он умолк.
- Хоган что-то тебе напомнил? - спросила Чени, успокоившись.
- Можно сказать и так. Это мой дом, чакчан. Я построил его сто сорок лет назад. Моя спина еще помнит тяжесть этих бревен... каждого бревна и каждого камня, из которых я сложил очаг.
Изумрудные глаза Чени затуманились.
- Временами я чувствую себя мошкой, - произнесла она. - Мошкой рядом с соколом, что летает из века в век... И тогда мне становится страшно.
- Прости. Я не хотел тебя пугать. - Покинув седло, Дженнак обхватил ее за талию и опустил на землю. - Ты выросла в Инкале, во дворце сагамора, возведенном самим Арсоланом или его сыновьями. И ты - светлорожденная! Время для нас течет иначе, чем для других людей. Надо привыкнуть к этому.
Чени молча кивнула.
Изломщики уже спешились. Тяженя Бочар распоряжался: тому вести лошадей на конюшню, тому харчами озаботиться, а этот моложавый пусть проведает семью, чтобы женка не скучала. Дейхолам было велено ехать в стойбище, сгрузить аситскую вошь у шатра старого Мунга, пусть лечит или тащит в лес и скормит волкам да медведям. Потом на зов Тяжени явились две пригожие девицы, им передали хозяйку Жакара из Шан-хи со строгим наказом отмыть ее, попарить, в чистое одеть, накормить и приветить. А сам хозяин Жакар пусть подождет с едой и баней, щас к атаману пойдем.