Приготовьтесь, предупредил Джеймс, когда мы обходили холм. Это будет непросто.
Я и не рассчитывала, что будет просто, пробормотала я. Генри ничего не сказал, но его рука выскользнула из-под моей и обняла меня за плечи. В груди разлилось тепло, и хотя этого было недостаточно, чтобы спокойно выдохнуть и расслабиться, мне всё равно стало легче. Само присутствие Генри творит чудеса.
Мы обогнули холм. Не знаю, чего я ожидала цветущего пейзажа, деревьев, греческих красот, но от увиденного застыла как вкопанная.
Водная гладь сверкала вдалеке, угрожающе пенясь на фоне наступающих сумерек. А на берегу, где раньше находились Афины, сейчас не было ничего. Земля, которая была застроена всякими общественными зданиями и жилыми домами, по которой люди каждый день ходили туда-сюда, занимаясь своими делами, теперь казалась бурой и бесплодной. Груды камней возвышались на месте небоскрёбом, и хотя среди руин мелькали члены спасательных отрядов, я бы ни за что не догадалась, что ещё неделю назад здесь стояли Афины.
Города нет, прошептал Джеймс. Я вслепую нащупала его руку. Его пальцы были ледяными. Его просто нет.
С другой стороны от меня стоял Генри, взиравший на представшее зрелище с каменным молчанием. Едва сумев оторвать глаза от разрухи, я повернула к нему голову, чтобы посмотреть на реакцию, и к горлу подкатила тошнота. Он ничуть не переменился в лице. Его выражение было безучастным, а взгляд отстранённым, но никакого ужаса в глазах не отразилось. Только та же печаль, что и всегда.
Это его мир. Он тысячелетиями был окружён погибшими людьми. Разве это сильно отличается от тех смертей, свидетелем которых он стал в Подземном царстве? Разве это сильно отличается от правления Загробным миром, от подведения итогов чужих жизней, от определения дальнейшей судьбы тех, кто не может определиться самостоятельно?
Но вопреки доводам разума его безмолвное принятие страшило меня. Я не хочу стать такой же. Не хочу воспринимать как обыденность то, что стало настоящей трагедией для родственников и друзей погибших в Афинах.
Я прижалась к Генри. Мы втроём стояли так, связанные друг с другом. Разве может кто-то, имеющий сердце, быть способным на такое чудовищное злодеяние?
Но Кронос не смертный и никогда им не был. Он не понимает уз, связывающих людей друг с другом, не ведает страха и скорби. Для него это всё равно, что смести муравейник с дороги. Он не осознаёт, как это отразится на миллионах людей.
Хотя нет, всё он осознаёт. Он прекрасно знает, что сделал. Просто ему плевать.
Мы можем Можем переместиться отсюда в Парфенон? спросила я. Вдруг Кронос оставил там что-нибудь или
Там нет ничего, кроме обломков и пыли, перебил Джеймс.
Я понимаю, но
Генри сжал мою ладонь.
Я перенесу тебя.
Не успела я возразить, как мир вокруг нас троих рассеялся, и мы оказались посреди древних руин. Небо над нами переливалось яркими цветами, точно симфония красок, создавая столь разительный контраст с разрухой на земле.
Ты в порядке? спросила я, осматривая Генри. Он был бледен, его лоб покрывал тонкий слой пота, но он кивнул.
Жить буду. Давай проверим, не осталось ли тут каких-нибудь подсказок.
По тону его голоса было очевидно, что в этом вопросе он согласен с Джеймсом: никаких подсказок Кронос нам не оставлял. Но я считаю, что лучше проверить наверняка. Я обошла рухнувшую постройку в поисках чего-то, что выбивалось бы из общей картины. Мы с Джеймсом уже заходили в Парфенон во время моего первого лета вдали от Генри, но я тогда едва ли обращала внимания на детали, больше восторгаясь общим видом. Сейчас жалею, что не проявила должного внимания.
Что ищу? Колонны выглядели так же, как и раньше. Совет оказался прав:
счёт времени, пока ждала чего-то, что напомнило бы мне о существовании мира вокруг. О том, что нам есть за что бороться, даже если Афины пали. У нас может быть будущее и совсем не такое, каким его видит Кронос. Ещё не всё потеряно, и я не могу допустить поражения. Море стало беспокойнее, волны с белыми гребнями бились о берег, и что-то промелькнуло в небе.
Я моргнула.
Что это было?
Ты о чём? не понял Джеймс. И тут ещё вспышка осветила сиреневый горизонт.
Об этом, сказала я, когда мигнула ещё одна, а затем ещё. Сигнальные ракеты?
Нет, ответил Генри. Наступают сумерки, Олимп прямо над нами. Совет атакует остров.
У меня кровь заледенела. Никогда не видела, чтобы другие члены Совета нападали на земле. В Подземном царстве их способности были ограничены, но на поверхности они должны выкладываться на полную.
И какой же ценой? Кто станет следующим? Там моя мама. Вдруг она?..
Я тяжело сглотнула, перед глазами всё поплыло. В нашу прошлую встречу я вела себя как избалованный ребёнок. Я не дала ей шанса объяснить, почему она скрыла от меня личность отца. Что, если те слова станут последним, что я ей сказала?
Я должен им помочь, произнёс Джеймс и попытался отпустить мою руку, но я удержала.
Будь осторожен, сказала я. И проследи, чтобы моя мама вернулась живой.
Он поцеловал меня в щёку.
Обязательно. Увидимся через несколько минут.
Несколько минут? Джеймс направился к центру Парфенона, и на полпути его охватило свечение. Не успела я издать удивлённый возглас, как он превратился в облако света и понёсся к остальным.