Разумеется, я сбежал. Зато, наконец, насладился общением со всеми, кто мне дорог. Мать стала заметно более активной, и тень горя практически покинула ее лицо. Я несколько раз пытался поговорить с ней о ночи, когда мой дурной сон чуть не лишил нас дома, но она прерывала все попытки, по-матерински понимающе гладя меня по волосам. Сестренки, как и всегда, едва давали мне вдохнуть, чтобы набраться воздуха для ответа на все интересовавшие их вопросы. Талани представила мне составленный втайне от сестер алгоритм действий, которого следует придерживаться, если я выхожу из себя и перестаю себя контролировать, и её зрелость в очередной раз поразила меня. Шаэль демонстрировала очередные акробатические номера, суть которых, как по мне, была в том, чтобы изваляться в снегу и заполнить пространство вокруг звонким смехом. Файлин же сдержанно, пытаясь казаться безразличной, и все же невероятно смущаясь, показала мне свои рисунки, и они, без сомнений, были выше всяких похвал.
Индис всё так же заражал жизнерадостностью, и это оказалось спасением для моего измученного разума. Глядя на то, что прежде было главным поводом для раздражения в моей жизни, я понимал, чего мне больше всего не хватало. Время шло, а Индис, благодаря или вопреки, не сходил с избранного им пути. По крайней мере, его улыбка была искренна, а глаза стреляли такими искрами, что те посоревновались бы с моими молниями. Мы прекрасно поговорили, легко и ни к чему не обязывающе, как и многие годы до этого, и это теплым одеялом укутало мою душу, порадовав, что хоть что-то в этой неразберихе остаётся прежним.
Бэтиель, завидев меня издалека, помчалась навстречу и повисла на моей шее, душа в объятиях. Едва не захлебываясь словами, она принялась за рассказ, из которого я едва мог выловить отдельные фразы, не говоря уже о том, чтобы понять суть; сосредоточиться не выходило, даже учитывая недавно приобретенные навыки.
Когда мы выезжаем, ты не знаешь? из урагана слов эта фраза выскочила резко, застав врасплох.
Куда?
Бэтиель надула губы, демонстрируя неподдельно обиженное лицо.
Ты меня вообще слушал?
Это было сложно, признался я, пытаясь спрятать
взгляд.
Когда мы выезжаем в Армазель?
Это ещё зачем?
Эльфийка тут же ударила себя ладонью по лицу, закрывая рот. Я нахмурился, пытаясь вытащить из памяти слова, что Бэтиель недавно произнесла, ведь хоть какие-то из них должны были зацепиться за края моего разума, но попытки оказались тщетны. Поездка в Армазель, столицу горных эльфов, казалась бредом сумасшедшего. Я был там лишь однажды, в глубоком детстве, и даже та поездка была невероятной удачей, которая подворачивается не каждому жителю Аррума.
Лишь подле Греи эльфы делились на лесных и горных. В остальных уголках мира это один и тот же народ, живущий вместе; часть в горах, часть в лесах, что всегда располагаются у их подножий. Армазель и Аррум самые крупные места обитания эльфов, но самые недружественные, и потому, к счастью или к сожалению, имеющие возможность самостоятельно избирать пути развития. Лесные эльфы продолжали сотрудничать с людьми и приходить к компромиссам, что позволяли нам жить в мире. Горные же презирали людей, считая их недостойными внимания существами, и не хотели очернять свои души даже общением с ними, не говоря уже о межвидовых связях, которые у них, разумеется, запрещены. Они мало сотрудничали даже с нами казалось бы, их братьями и сестрами, потому я не видел никаких причин отправляться в Армазель, тем более в компании так воодушевленной путешествием Бэтиель.
Тебе, наверное, скажут чуть позже, виновато пробормотала девушка, переступая с носка на пятку. Я подслушала, как советчики Маэрэльд говорят об этом, услышала твоё имя, и напросилась с вами, пообещав, что не доставлю хлопот. В итоге на меня повесили шитьё новых накидок в дорогу, но это мелочи, с которыми я без проблем справлюсь.
Я всё ещё не понимаю, зачем нам ехать в Армазель, напомнил я.
Эзара! крик в спину ударил меня, будто разъяренная волна. Эзара, вот ты где! Пошли, как раз ты мне и нужен!
Я успел лишь мельком взглянуть на Бэтиель и испытанное ей облегчение; Финдир спас ее от мучительного танца вокруг темы, в которую она оказалась посвящена раньше, чем посредственный участник событий. Помахав рукой, она надела капюшон, скрывая пышную рыжую копну, и упорхнула, быстро замелькав между деревьями. Вновь чувство, будто все вокруг знают обо мне больше, чем я сам, бурлило внутри, грозя в любой момент перелиться за края.
Вероятно, оно так ясно отражалось на моем лице, что, обернувшись, я увидел изображавшего безоружную жертву учителя с поднятыми к небу руками.
Драконий пепел, ты чего так пышешь? воскликнул Финдир. У тебя сейчас огонь из ноздрей повалит!
Непритворное изумление от моей реакции помогло слегка умерить пыл. Финдир несколько месяцев учил меня специальной технике дыхания; он утверждал, что отсутствие воздуха для меня равняется либо полному отсутствию магии, либо полному отсутствию контроля над ней, так что данному умению во время тренировок всегда было отведено особое место. Вот и сейчас оно оказалось исключительно полезным: десять секунд, и я полностью восстановил привычный ритм сердца и дыхания, расслабил мышцы и разум, и был готов внимать всему, что учитель собирался поведать.