Я знаю, Реми. Не волнуйся, я не пытаюсь тобой закрыть отсутствующее в моей жизни место отца, улыбаюсь, чтобы смягчить неизбежную неловкость. Мы разные, но взаимодополняющие. Бывают люди разные, как половинка яблока и огурца. А бывают, как замок и ключ.
Мы правильно разные?
Идеально.
Реми улыбается, и я чувствую, что после этого разговора мы становимся еще ближе, если это вообще возможно. Мне кажется, я могу говорить с ним о чем угодно и быть уверена, что он поймет меня правильно и не осудит. И это ощущение такое странное, как будто выросли крылья. Легкость и свобода. И понимаешь, что можешь все, хоть заповедник открыть, хоть в другой мир шагнуть, хоть до свадьбы выдержать. А что, очень даже подвиг, особенно, учитывая, что мы одни дома. Но усталость берет свое.
Ты не очень обидишься, если я пойду спать?
Я очень обрадуюсь. Сам с ног валюсь.
Еще чуть-чуть и мы заснем прямо в помещении приюта на диванчике для посетителей. Обнявшись, идем по лестнице на второй этаж, а потом еще долго стоим не в силах разойтись по комнатам. Я бы очень хотела уснуть в объятиях Реми, но я совсем не уверена, что мы сможем ограничиться лишь сном. Да и вообще сможем выспаться в таких условиях. Поэтому в очередной, наверное, двадцатый раз по счету целую Реми «последний раз на ночь» и все-таки иду к себе.
И если засыпаю я полная ощущения счастья и теплоты, то просыпаюсь в ужасе. У нас землетрясение!
Реми, Реми!
Кричу, выбегая из комнаты, и натыкаюсь на невозмутимого Роберто.
Он стоит посередине холла, там, где раньше проходила стена и была дверь в его комнату. Теперь там пустота, заполненная лишь густыми клубами пыли.
Что тут происходит? Где Реми? Что с приютом? И какого дирха ты тут творишь?
Можно было просто сказать «спасибо», широко улыбаясь, отвечает он.
Да я чуть от страха не умерла!
Ну не сердись. Я решил немного внести изменения в обстановку, но не рассчитал. Извини, я, правда, не думал, что будет так шумно. А насчет Реми и своих малявок не волнуйся. Он в мастерской, а нижний этаж я не трогаю.
А шум? Они ведь испугались.
Вряд ли, обычно бытовые чары вообще беззвучно проходят.
Ага, я вижу. Точнее, слышу.
Чем ругаться, лучше бы сходила и проведала своих питомцев.
Поучи меня еще! кричу уже на бегу, спускаясь по лестнице.
Но внизу, действительно, тихо и спокойно. Реми в защитном костюме что-то делает с каретой, отчего та мерцает сине-белым и подрагивает, а питомцы спят. Кроме слухача, тот-то, конечно, как всегда, в курсе всех происходящих в доме дел.
Поднимаюсь уже менее сердитая, но все равно решительно настроенная разобраться, что же происходит.
Но, поднявшись, буквально замираю, открыв рот. Маленький коридорчик, который раньше сразу выходил в кухню, теперь разошелся вширь и продлился до противоположного конца дома. Дверь на кухню сдвинулась с края к середине, напротив нее образовалась арка и какая-то пустая комната с большим балконом, увитым розами. А по краям еще две просторные комнаты, каждая со своей ванной. Толкаю дверь, смутно напомнившую мою и вижу форменное безобразие! Кровать Реми, я узнаю ее по характерной резьбе на спинке, но покрывало на ней мое, а сама кровать чуть ли не втрое шире. Шкаф мой, а стол Реми. Ковер вообще пропал, уступив место паркету.
Ну что, сообразила? довольно улыбаясь, спрашивает Роберто. Перепланировка! Это ваша комната с Реми, там наша с Зоей, кухня и гостиная общие. Потом, конечно, можно хоть по отдельному дому каждому отстроить, благо земли достаточно. Но пока, мне кажется, так лучше. Или сделать обратно?
Лучше, сияя, отвечаю я, намного лучше, спасибо, Роберто.
Это мой подарок на свадьбу вам и Зое.
И себе, подхватываю я.
Себе, это само собой, подмигивает он, может, годам к ста я и захочу ходить к Зое в гости не только в другую комнату, но и в другое крыло, но пока я предпочитаю одну кровать.
Стесняюсь спросить, а что с вещами? Или теперь к брюкам Реми будет пришита половина моего платья?
По идее, все должно быть на месте, как-то уклончиво отвечает Роберто, ну в крайнем случае купим тебе новое платье. Что ты в самом деле придираешься к мелочам.
Хочется очень агрессивно возразить, что его платья, если он их носит, может, и мелочи, а мое пусть обратно наколдует, но сдерживаюсь. Если бы не его чары, сами мы так точно бы не смогли. Надеюсь только, что свадебные одежды не пострадали. К счастью, у нас там не такая роскошь, как у Зои с Роберто, которую нужно месяц шить, но все-таки лишние хлопоты. Но резной сундучок, в котором мы храним все необходимое, спокойно дожидается меня в уголке под столом. И, кажется, там все в порядке.
Погоди, а где Зоя? спохватываюсь я.
На рынок пошла. Вы тут вообще, чем с Реми занимались? Приезжаем, а из еды только сухари месячной давности и кофе.
Показываю Роберто язык и иду в ванну. Тут тоже изменения, правда, больше в плоскости свежего ремонта. И это вызывает у меня такую волну ликования, что я готова бежать обратно и благодарить его чуть ли не на коленях.
Потом начинается обычная предпраздничная чехарда. Готовим, разбираем перемешавшиеся вещи, устраиваем в гостиной еще пару спальных мест на случай, если приедут гости, и засыпаем раньше, чем успеваем коснуться головой подушки. Этой ночью усталость милосердно избавляет меня от терзаний, как и с кем спать засыпаю на диване в гостиной. А просыпаюсь в нашей комнате, на своей кровати. В углу стоит горшок с целым кустом белого шиповника и это лучше обычного букета примерно в миллион раз. Но лучше всего, что рядом сидит Реми, а на тумбочке стоит поднос с чашкой кофе.