До недавнего времени хворь молчала. А теперь грызла его изнутри, точно голодный пёс кость. И есть ему не хотелось, и с лица да тела спал которую седмицу. Говорят, от той болезни не излечиться, проникает она своими ростками по всем кишкам. Но знал Лунег, что прадед его пытался её победить. Помочь ему могла в то время Ланки-эква, сильная шаманка и целительница. Да только непросто всё оказалось. Чтобы насовсем хворь унять, он должен был её дух забрать, выпить, как снадобье во время особого ритуала вместе с девичеством. Но слабину дал, потому как любил. А она сбежала от него, как узнала обо всём. Скрывалась среди родичей много зим, а после и не нужно стало: умер прадед.
Но Лунег не собирался разделять его участь. Как бы Таскув ни была прекрасна, а своё он заберёт. Только найти её осталось. Раз по-доброму договориться с вогулами не вышло, так тому и быть...
Полыхнула в пауле изба Ойко, заметались люди, словно букашки на нагретом солнцем пне. Мелкий дождь не смог затушить пожара, только продолжил тихо рыдать над свалившимся на вогулов горем. Лунег с холма, смотрел на их панику и попытки спастись, не чувствуя сожаления и раскаяния. Отгорели они давно, смылись болью, которую он вынужден был терпеть каждый день.
Скоро вспыхнул и другой дом, за ним третий. Паул умирал. Тёмная вереница зырянских воинов расплескалась по дворам, сея смерть. А затем, натешившись, покинула разорённое селение. Дождь унялся, растворилась над лесом туча, а солнце уже подкатилось к полудню, слепя уставшие глаза. Затекли без движения ноги, но Лунег не сходил с места, почти завороженно наблюдая бесчинство своих людей.
Малый отряд поднялся к нему, когда весь паул охватили пожары, которые казались с высоты холма не более чем кострами.
Она уехала с муромчанами на запад, к Ялпынг-Нёру, Ратег присел рядом на пороге избы. Два дня назад.
Лунег встал, отряхивая штаны от налипшей грязи. Кивнул на своего коня:
С собой заберите и блюдите. Плохо смотреть за ним станете прокляну. И вещи мои не трожьте!
Брат испуганно сделал шаг назад, яростно кивая. Почему-то проклятия даже бесстрашные воины боялись пуще огня. Хотя забот слишком много кого-то проклинать. Духи такого не одобрят.
Лунег обошел избу Таскув, словно к дивному аромату, принюхиваясь к призрачным остаткам её силы, что ещё гуляли здесь. Он углубился в лес, последний раз глянув на запад, хранящий тепло склонившегося к нему солнца. Прошёл ещё несколько саженей, касаясь шершавых стволов лиственниц, слушая шелест молодой травы под ногами. Тайга примет его, как принимала много раз, укажет дорогу к Таскув, которая сейчас была желаннее всего на свете. Они едины.
Лунег глубоко вдохнул, чувствуя знакомую ломоту в костях, и перекинулся в чёрного оленя.
***
Лунег преследовал муромчан почти два дня, прежде чем смог нагнать. Его воины по-прежнему оставались далеко позади. В облике оленя он был почти здоров, он был свободен от боли, но знал, что, вновь обратившись человеком, будет слабее малого ребёнка.
На счастье выяснилось, что чужаки собирались остановиться у Ялпынг-Нёра достаточно надолго: им потребовалось провести ритуал, чтобы спасти своего вождя. Узнать об их планах не составило большого труда: они говорили так громко, что вся лесная живность разбегалась на много вёрст вокруг. Они не умели чтить древность и покой здешних мест. А ещё местные племена называют дикарями
Несколько раз Лунег видел Таскув. Впервые он подбирался так близко к девушке, что без любви и вожделения манила, словно огонь в непроглядной мгле. Она невидимой привязью тянула к себе, рождая в груди жгучее нетерпение. Но он не мог позволить себе спешки. Ему нужно набраться сил и задержать муромчан у Ялпынг-Нёра,
чтобы их нагнали его люди.
Лунег всегда оставался незамеченным даже неподалёку от лагеря в облике зверя есть свой резон лишь бы на охотников не налететь. Среди них оказался один, особо умелый, взращенный тайгой, натренированный хитроумной дичью. Такой с одного выстрела бьёт зайца далеко впереди. Но ему было не до того. Он взгляда не сводил с Таскув, словно постоянно в объятиях держал. Да и она отвечала ему взаимностью и связывал их общий умысел. А вот какой, довелось узнать в первую же ночёвку у границы ялпынг-маа.
Лунег следовал за ними до святилища Калтащ и там первый раз явил себя Таскув. Не стал скрываться: пусть видит, так будет крепче связь после. А после, затаившись в зарослях у священной поляны, он с ужасом в сердце понял, зачем они пришли. Охотник хотел забрать то, что принадлежало Лунегу, то, что могло спасти его жизнь!
Лишь на миг он забылся, когда увидел в скупом и холодном лунном свете обнаженную Таскув и хотел было кинуться, помешать ритуалу. Но то, что он не завершится, почуял раньше незадачливого вогула. Шаманка оттолкнула его.
А после ритуала тело её полнилось такой силой, что Лунег едва удержался, чтобы не зачерпнуть её.
Зато на следующий день, на святилище Мир-Сусне-Хума взял своё сполна. Даже чуть больше, чем нужно чтобы Таскув лишилась чувств. Он не собирался похищать её: девушка должна прийти к нему сама. Так безопасней. Но он восполнил всё, что потратил, долго находясь в шкуре оленя. И получил отсрочку, ведь пока Таскув не очнётся, муромчане не снимутся со стоянки.