А, говорят там драка была. Целитель ихний сцепился с кем-то из боевых.
Об этой драке я слышала. Как слышала и о приказе бургомистра прервать все сплетни, объявить произошедшее выдумкой и не поднимать шум. А дело все в том, что выписанный из Риантри лекаришко отказался лечить одного из боевых магов. Отряд выходил в лес, за детьми, что усвистали по ягоды. Дети те, говорят, сидеть с неделю не могли. Но тут родителей осудить сложно, сложно.
Во-от, Карла покивала, видимо хорошо там все порушено.
Она, воровато оглядываясь,
подсунула в корзину пару сдобных булок и, поежившись, отошла.
А деньги? удивилась я.
Потом, отмахнулась она. Знаю уже, что тебя благодетель с довольствия снял.
Благодетель. Весь город судачил о том, кто же оплачивает мои счета. Точнее, их часть. Сошлись на богатом столичном любовнике. Иногда мне хотелось поведать это портрету. Но только иногда.
Перед глазами внезапно потемнело, а на шее как будто начала затягиваться петля.
Вздрогнув, я вскинула к глазам запястье и, всмотревшись в циферблат наручных часов, убедилась прошло около двух часов.
Вот только поводок тащил меня назад.
Бегом, просипела я. Кажется Кажется у меня котел на огне стоит.
Лисята, разумные малыши, не задали ни единого вопроса. Ни когда мы бежали через рынок, ни когда задыхаясь неслись по улицам.
А ошейник затягивался все туже, поводок тащил все сильней и сильней. Пот заливал глаза. Вдох, вдох. Вдо-ох
Сюда, сильная рука ухватила меня под локоть. Давай же!
Морис, или Лиам, кто-то из них, протолкнули меня в калитку и я рухнула на колени. Задыхаясь, кашляя, стирая с лица выступившие слезы, я вдыхала и вдыхала. Вдыхала и вдыхала.
«Кто бы мог подумать, что мне настолько не хочется умирать», пронеслось у меня в голове.
А после, подняв взгляд на лисят, я поняла, что произошедшее придется как-то объяснить.
Но все возможные слова застряли в горле в тот момент, когда бросившийся к дому Лиам, вернулся назад с глубоким горшочком:
Мятная вода. Она не успела настояться. Но может поможет?
Горшочек. С водой и плавающей в ней мятой. Они запомнили. Просто взяли и повторили то, что помогает мне ожить.
Спасибо, хрипло выдавила я и, приняв сосуд из рук лисенка, принялась жадно пить. Спасибо. Только это не приступ.
Поводок, со знанием дела произнес Морис и, скривившись, непроизвольно потер шею, вы забыли, сколько вам позволено находиться вне дома?
Не забыла, покачала я головой и сунула в руки Лиама горшочек, не забыла, милый Морис. Просто кое-кто сократил мое время.
Поднявшись на ноги, я столкнулась взглядом с любопытной лисичкой. Она высунула мордочку из своего мешка и сейчас старательно изучала мир.
Мы поспрашивали, Лиам сощурился, вы живете здесь несколько лет. Лечите людей и деньги берете разумные. Вы не похожи на преступницу.
Вместо ответа я коснулась своих губ указательным пальцем. Мол, помни о моей неспособности объяснить.
Ничего нельзя сделать?
Я засекла время два часа. Этого хватит.
Думать о том, что мой утлый мирок стал еще меньше не хотелось. А потому, потрепав лисят по макушкам, я медленно побрела в дом.
Возьмите булку и молоко, коротко бросила я, и посидите в саду. Или в своей комнате. В общем, не на кухне. Сейчас я планирую мрачно цедить кофе, ругаться с портретом старого шпиона и цедить крепкий черный кав.
Кав, зерен которого осталось на четыре кружки. Увы, сюда этот пока еще непопулярный напиток никто не привозит. Этот-то мешочек мне попался совершенно случайно! Потому я и растягивала удовольствие, позволяя себе чашку кавы лишь в самые отвратительные дни.
Портрет все так же молчал. Но следил глаза так и бегали.
Я обратилась к нему первой:
Уже заложил бургомистра? Когда ждать смену мелкой власти?
Аромат кавы дразнил ноздри и я, прикрыв глаза, жадно принюхалась. С первым глотком придется немного повременить горло саднит слишком сильно, магия еще не справилась с повреждениями.
Я думал, что он заберет детей в столичный приют, проронил вдруг старик. Ты опасна для них.
Они никому не нужны, повернувшись спиной к портрету, я наблюдала за садом.
И детьми, которые делили булки. Делили и ссорились каждый пытался всучить другому бОльшую порцию.
Они нужны только друг другу, поправила я себя. И их хвостатым ротозеям-родителям.
Если кости взрослых лис не пошли на какой-нибудь мерзотный декокт, усмехнулся портрет.
Ты сегодня особенно противен, я повернулась к нему. И говорлив.
Я отказался служить герцогу, мрачно произнес старик, теперь мое посмертие не наступит никогда он при мне разбил фиал с растворителем. Это полотно надежно зачаровано, ничто иное его не уничтожит.
Почему? я нахмурилась, объяснись, если не хочешь быть проданным на рынке.
Кто меня купит, усмехнулся старик.
Тот, кому стыдно перед лисятами, я кивнула на детей, поделивших, наконец, булки, просто отдаст деньги, а ненужное полотно выбросит на помойку. Расовые предрассудки медленно, но неуклонно покидают нас. Им еще не готовы
дать кров, но
Я не договорила надоело. Да и слишком часто меня пытали надеждой. Не исключено, что старый шпион просто втирается мне в доверие. Мол, пожалей меня, мне теперь до конца мира куковать на портрете.