Мне нужна личная вещь ребенка, чтобы понять, могу ли я одолеть проклятье, мягко сказала я.
В тот же момент ректор Айервилль вытащил из-за пазухи мягкий сверток. Под несколькими слоями иторнийского бархата скрывалась деревянная свистелка. Коснувшись безделушки, я уже через секунду уверенно произнесла:
Да, это будет совершенно несложно, но очень энергозатратно.
Портал, выдохнул ректор, немедленно.
Далеко живете? Что ж, в одну сторону можно и порталом, но вот после Я бы предпочла карету. Мой организм плохо переносит перемещения при магическом истощении.
Я вас на руках принесу, выдохнул ректор.
Вас могут заподозрить в порочащих связях, укорила его Ликорис, или вы забыли, что перед вами ваша дальняя родственница?
Я уже обо всем забыл, честно сознался ректор, прошу!
Прощайте, правила хорошего тона, закатила глаза Ликорис. Из чужого дома портал открываете, как некультурно! Вопиющее неприличие.
Правда, поправив на плечах шаль, она все же прошла сквозь сияющий овал. И я, улыбнувшись ректору, последовала за ней.
Чтобы через секунду зажать руками рот мальчик, лежащий в кровати, был изможден настолько, что Что оставалось лишь смаргивать слезы и кусать губы. В такие моменты я искренне радовалась своему дару. В такие моменты, я искренне верила, что Пылающие нужны этому миру!
Присев на край постели, я коснулась тонкой ручки ребенка. Малыш вздрогнув, распахнул огромные глаза и, увидев меня, нахмурился:
Ичить?
Да, малыш, я буду лечить тебя, негромко проговорила я. Твой папа рядом, все будет хорошо.
Он перевел взгляд на отца и жалобно прошептал:
Не хочу. Больно.
Я обернулась на замершего ректора:
Больно?
Я приглашал специалистов из храма, хмуро произнес он. Они делали временную блокаду.
Блокаду?
Ректор Айервилль подошел к сыну и, откинув одеяло, расстегнул пижамную курточку. На груди ребенка мерцало клеймо:
Это ставят опасным преступникам, чтобы они не могли использовать магию. И в случаях с проклятьями это тоже срабатывает. Но процесс Процесс болезненный. Сейчас я сниму печать, а вы Умоляю
Его голос сорвался и он, мотнув головой, замолчал. А после, коснувшись кончиками пальцев клейма, снял его с кожи ребенка как пленку.
Ректор Айервилль проворно отошел в сторону, а я, не мешкая, положила ладонь на горло малыша. Призвав свое пламя, поманила проклятье к себе. На себя.
Проклятье, оголодавшее, озлобленное, почти овеществленное, рванулось к моему Пламени. Влилось в мое тело так, будто только этого и ждало. Прикрыв глаза, я провалилась внутрь себя, внутрь своей силы. Я хотела познать суть этого проклятья.
Ваша супруга ничем не заслужила этой тьмы, выдохнула я.
Не открывая глаз, я чутко вслушивалась в то, что сейчас сгорало в моем Пламени.
И проклинающая об этом знала. Она влила в свою силу столько ненависти, злости и зависти, что проклятье вырвалось из-под контроля.
Она мертва? хрипло уточнил ректор.
Она умерла раньше, чем ваша супруга. И часть проклинающей оказалась запечатана в пожирающей вашу супругу тьме. Именно
поэтому проклятье зацепилось за ребенка темная страшно хотела жить. Хотя можно ли это назвать жизнью?
Что теперь будет с моим сыном?
Открыв глаза я посмотрела на ребенка:
Ему нужна жизнь. Яркая и веселая. Найдите ему друзей.
Где? ахнул ректор, где я
В далеких деревнях детей в лес выводят и там бросают, я хмуро посмотрела на ректора, а вы и сыну поможете, и чужие жизни спасете. Дело в том, что Все уже в порядке. Но причиненный вред нужно исправить. Нужно расцветить жизнь мальчика, показать, что кошмары ушли и не вернуться. Что мир прекрасен. Купите ребенку собаку, шумную, веселую и лишенную агрессии. Кстати, Ликорис-гран
Кора, поправила меня тихо улыбающаяся подруга, или ты думаешь, что я не знаю как ты сократила мое имя? А что касается собаки, то да, я сама поработаю со щенком. И прослежу, чтобы ты не избаловал ребенка. Ноэль?!
А я, покачнувшись, чуть не прилегла рядом с уснувшим малышом.
Все в порядке, я помахала ладонью, будто разгоняя перед собой воздух, все в порядке. С детьми работать сложнее приходится контролировать и себя, и проклятье. Со взрослыми можно не церемониться, у взрослых энергоканалы крепче. Мне бы на воздух.
Ректор Айервилль что-то рявкнул, и вокруг засуетились слуги. Меня аккуратно вывели в сад, усадили подле деревянного резного столика. Рядом устроили Кору. А через пару мгновений столик чуть не сломался под гнетом яств, натащенных из глубин дома Ликорис пришлось кастовать укрепление на витую ножку.
Никто не сможет передать, насколько я вам благодарен, с другой стороны присел ректор. Мое имя Кельш. Кельш Айервилль и я горд принять вас в свою семью.
Мне протянули обтянутый кожей тубус.
Благодарю, я склонила голову.
Зови меня дядюшка Кель, ректор усмехнулся, а я буду звать тебя малышка Эль. И это Это, конечно, оплата. Но это искренняя оплата. Я так счастлив, что мне, признаться, отказало красноречие.
У тебя его никогда не было, фыркнула Ликорис, все речи на открытие учебного года были написаны мной.
Кельш махнул на нее рукой и, подхватив мою ладонь, четко произнес: