После этого Моника поднялась к себе и долго, мучительно собиралась. Старое зеркало туалетного столика показало ей уставшую, явно невыспавшуюся девушку. Моника недовольно посмотрела на помятое после сна лицо, на недостаточно яркие губы, на волосы, напоминающие солому И этот устрашающий нос, который выпирал из её лица так, точно стремился оторваться и умчаться на свободу.
«Да уж» недовольно протянула она, села на истрёпанный пуфик, достала из ящичков столика баночки с косметическими средствами и принялась накладывать макияж. Это отвлекало от ужасных снов, вида холодной каши, который сегодня с утра показался Монике особенно отвратительным, и от Адама.
«Не особо он и загадочный, думала Моника, вбивая в кожу средство, призванное выровнять её тон. Испугался найденного на берегу трупа. Мальчик».
Работа над собственным лицом так увлекла Монику, что, удовлетворившись наконец результатом, она обнаружила ужасное: было уже 10:45. Выругавшись, Моника открыла шкаф, натянула бело-синее платье в клетку, которое едва доставало до колен, и оперативно обувшись, выбежала из дома.
Неожиданно на улице оказалось гораздо прохладнее, чем вчера. Хотя небо над Анда-Марией по-прежнему было ярко голубым, сочным, то и дело налетавший ветер ощущался зябко, а солнце не грело с таким азартом, как день назад. Стремительно шагая к полицейскому участку, находившемуся в паре кварталов от её дома, Моника вспоминала атальское поверье о том, что внезапная смерть всегда портит погоду. Раньше Моника воспринимало это скорее, как метафору, но теперь
«Как же холодно!»
Короткие рукава платья совсем не защищали руки от ветра, который к тому же всё время норовил задрать Монике юбку.
«Я неудачница», тоскливо подумала она.
Привет! уже знакомый тёплый голос прервал мысли Моники.
Адам стоял прямо перед ней, а она и не заметила Теперь же Моника смотрела на него во все глаза, и каким он был! Ночь скрадывала красоту Адама, точно хотела оставить себе такую прелесть, зато день оказался куда более щедрым. Во вьющихся волосах Адама, доходящих до лопаток, цвета тёмный блонд, играли солнечные лучи очень хотелось потрогать их. Глаза Адама будто впитали яркость неба, они были такими невозможно голубыми на белом, аристократическом лице. Прямой, точно вырезанный лучшим архитектором нос, острые скулы, розоватые губы, слегка пухловатые.
Что такой красавчик вообще забыл в Анда-Марии? Моника так засмотрелась на него, что не сразу вспомнила о необходимости поздороваться.
Привет, тихо произнесла она.
Адам улыбнулся, из-за
чего сразу стал ещё прекраснее. Определённо такая внешность и обаяние должны быть объявлены вне закона. А ещё Адам оказался предусмотрительнее неё: поверх песочной рубашки и чёрных брюк он накинул плащ серо-чёрный, немного затёртый. Руки его не прикрывали перчатки, и Мон едва удержала сладкий вздох при взгляде на идеально длинные, тонкие пальцы. Этот парень будто вышел из её сокровенных снов.
При свете дня ты ещё красивее, сказал Адам.
Моника хмыкнула. От него это звучало так странно. Не мог же он всерьёз посчитать красивыми её самые обычные тёмно-карие глаза и массивный крючковатый нос, а она точно знала, что именно её нос всегда забирает всё внимание окружающих.
Видимо, осознав, что больше никакой реакции на комплимент не будет, Адам предложил:
Значит, пойдём в участок.
Пройти им оставалось пару метров. Полицейский участок, единственный в Анда-Марии, располагался в кирпичном здании, которое явно требовало ремонта. Бледно-жёлтый фасад был покрыт белыми пятнами, точно кто-то что-то замазывал. Неужто жители Анда-Марии, казавшиеся Монике такими степенными, писали на стенах полицейского участка бранные слова?
«А ещё кто-то из них жестоким образом убил Лану», напомнил голос в голове Моники, и она поёжилась от нахлынувшего стыда.
Адам оказался таким ошеломляюще красивым, что она действительно всё позабыла. Отвратительно. Будь Моника одна, она бы пару раз ударила себя по щекам в благих целях. Но при Адаме делать этого явно не стоило. Теперь, когда цель их визита в участок представилась Монике так ясно, она ощутила раздражение Зачем Адам отвлёк её свей красотой? Какого Нестуса, ему вообще понадобилось быть таким красивым?
«Ты слишком много ругаешься в последнее время! Да ещё и постоянно упоминаешь первого мага крови», заметил осуждающий голос Майи в голове Моники. Наяву подруга так никогда не говорила: в Майе столько доброты, что она просто не способна кого-то по-настоящему осуждать. Разве что немного пристыдить своим нахмурено-печальным лицом.
Преисполненная досады и негодования Мон зашла в здание, где её встретил ещё больший холод, чем на улице. К тому же всё в участке было таким серым, лишённым жизни. Даже дежурный сидевший за стойкой на входе, который не стал первым обращаться к Монике и Адаму, а дождался, когда они заговорят, показался ей каким-то куцым. Его квадратное лицо с маленькими глазками-бусинками вообще не выражало мыслей. Мон могла бы принять этого дежурного за статую.
Я выслушаю вас, сказал дежурный, когда Адам сообщил, что они хотят сообщить о важном деле. Если и правда что, то скажу.