И давно она реагирует только на Моника махнула рукой не в силах закончить фразу. Голова разболелась от тяжёлых комнатных запахов.
Около месяца. Здесь были и лекарь, и врачевательница. Оба сказали, что голос Гарриет дрогнул, но продолжила она решительно, нажимая на каждое слово. Ей недолго осталось.
Потом Гарриет скрестила руки на груди. Приготовилась к нападению не иначе.
Не понимаю, почему ты не применила манипуляцию, чтобы оказаться здесь побыстрее. Да ещё и этот дурацкий плащ. Всем хочешь показать, какая ты молодец?
У меня есть плащ, у тебя фиолетовая униформа, заметила Моника, вспоминая белый чехол, в котором Гарриет хранила свои фирменные одежды воительницы.
Я не ношу униформу, потому что это глупо.
«Потому что её это всегда ранило», могла бы сказать Моника. Ещё раз посмотрела на мать та снова ушла в свой мир, в котором не было места посторонним.
Может, тут нужно проветрить? Запах лилий ей не вредит?
Гарриет отрицательно покачала головой:
Она часто мёрзнет, даже под таким одеялом, Гарриет потрогала тяжёлое шерстяное одеяло, которым была закутана больная. И она всегда любила лилии.
Понятно. Спорить бесполезно.
А эта сыпь?
Лекарь говорит, что от нервов.
Моника не верила лекарям они все были пустые. Что они вообще могли знать о человеческом теле?
Что сказала врачевательница?
Примерно то же.
Значит, ничего.
Я побуду с ней немного, сказала Моника. Гарриет явно ждала от племянницы именного этого.
Хорошо. Летиция порадуется.
Странно, что тётя всерьёз говорит такое. И в то же время привычно. Моника выслушала наставления о том, что делать если мать начнёт беспокоиться и где взять ещё одно одеяло, если она замёрзнет. Потом Гарриет ушла, смерив Монику напоследок пристальным взглядом.
Тишина вернулась в комнату, накрыла её глухим колпаком. Моника присела на край кровати и закрыла глаза. Будь она сейчас в Хесельхофе, могла бы дойти до Андре их комнаты в общежитии для исследователей находились рядом и попросить его о чашке чая. У него самый лучший чай душистый, крепкий, забирающий все заботы.
«Пила ли ты такой чай Летиция? Помнишь ли об этом? Или твоих воспоминаний нет, они исчезли?»
Моника не решилась спросить вслух. Тишина заморозила губы, сковала сердце холодом.
«Удачи тебе там», сказал ей Андре при прощании, мягко улыбнувшись. Монике сейчас требовалось что-то большее: сила, вера, немного тепла. Надо будет связаться с Майей она всегда знает нужные слова. В голове всплыл недавний разговор с Эддой Девочки-девочки, что с нами происходит?
Моника открыла глаза, опустилась на колени перед кроватью. Она давно не молилась, не чувствовала в себе такой потребности, но сейчас хотела ощутить единение с андами, со Временем. Анда-Ксения всегда выручала Монику в годы обучения в Эдленхалле: дарила уверенность, которой, как было известно, сама обладала. Слова молитвы пришли к Монике, повели её за собой.
даруй силу мне и моим подругам, особенно Триш. Ей так нужна помощь, Анда-Ксения, Моника осенила себя священным знаком.
На глазах выступили слёзы, сердце открылось свету.
***
Тебя могли убить, мать произнесла это так, точно сообщала Эмилю удивительную новость.
Могли, эхом отозвался Эмиль. Повторявшийся раз за разом разговор надоел ему.
Добавил:
Но не убили. Я уже здоров.
Мне не нравится то, чем ты занимаешься, мать покачала головой, потом знаком велела одной из дам, сидевших в уголке комнаты, подняться и поднести стакан воды. У матери была целая коллекция таких изящных жестов она почти никогда не обременяла себя тем, чтобы давать поручения при помощи слов.
Мы оба знаем, почему я этим занимаюсь.
Она нахмурилась:
Только не начинай снова. Все твои несчастненькие сами виноваты в своих проблемах: не надо баловаться магией крови, и не будет мать замешкалась, подбирая удачное слово, но потом сдалась. Проблем.
У тебя всегда
всё просто.
Мать шумно выдохнула:
И не отвлекай сестру своим вздором, ей нужно готовиться к балу. Королеве требуется король.
Пришлый король не входил в планы Эмиля, а об этом пресловутом бале просто невозможно было забыть. Гости начали съезжаться в Анда-Хелену пару дней назад и буквально затопили Первый круг и лучшие гостиницы Второго.
« Интересно, если бы я всё-таки умер от ран, они бы сдвинули празднество на пару дней? спросил он у Ванессы сегодня утром.
Та пожала плечами:
Может, на неделю бы и сдвинули, но не больше. Сам понимаешь всё уже распланировано».
Сил на разговор с матерью больше не было. Он и без того исправно исполнял сыновий долг в течение последних нескольких дней: приходил в её маленькую гостиную; слушал её вздохи по поводу его ранения; кивал, когда она говорила о кузине Шарлотте, недавно появившейся при дворе и ставшей незаменимой для Аяны. И конечно, все беседы рано или поздно сводились к балу и выбору жениха для его младшей сестры. Иногда мать складывала в молитвенном жесте свои маленькие толстые ручки и восклицала: «Найти бы и тебе невесту!». Мать заботилась о нём на свой лад Эмиль пытался почаще напоминать себе об этом. Раньше такие вещи в минуты их откровенных разговоров говорил Рудгар. Раньше.