В свою очередь, Ангел смерти растворился в густом зловонном дыму. И завязалась нешуточная потасовка.
Дым налетал на оленя, но олень начинал нестерпимо сиять, и чернота рассеивалась, вновь и вновь концентрируясь в дальнем конце «ринга». Кровавый Барон болел, разумеется, за Ноккави. А я Я вероломно мечтала принадлежать не себе, а ему, лесному духу. Принадлежать всецело, до последней капли крови, до последней крупицы энергии. Но до чего же досадно: на сегодня он закончил.
Как выяснилось, Ноккави не был вампиром в классическом понимании этого слова. Он пил не кровь, а жизненную силу. И не до полного насыщения, а лишь чтобы хватило на восстановление Рощ Эквилири.
Нравился ли он мне? Барону безусловно. А что насчет меня?
«Дух леса заслуживает любви, соглашалась я, но»
За этим "но" неизменно следовало многоточие. Я не могла толком сформулировать мысль: что-то постоянно ускользало от внимания. Меня настораживала тьма, клубившаяся в углу; пленял зоркий пронзительный взгляд, в котором не грех и утонуть. Нас с Ангелом смерти явно связывало нечто большее, нежели рядовой приказ изъять из меня душу. Я не понимала, что именно.
Сегодняшней ночью Жнец ринулся защищать свою Ошибку Природы, не вникнув в суть вопроса. Перевес однозначно был на стороне лесного духа: он напитался моей энергией, поэтому играючи вывел противника из строя, включив сияние на максимум. Черный дым усвистел из помещения, чтобы принять первоначальную ипостась и запереться у себя в чулане зализывать нематериальные раны.
Спасибо, Айю, глухо повторил Ноккави, уменьшаясь до прежних размеров и обретая облик человека. Он присел на край кровати и обеспокоенно всмотрелся мне в лицо своими томными миндалевидными глазами. Ты как? Голова не кружится?
Я помотала вышеупомянутой головой, заверив, что всё в порядке. На самом деле меня потряхивало и одновременно жутко клонило в сон. Но всяким вампирам об этом знать необязательно.
Впрочем, один вопрос не давал мне покоя.
Куда делось проклятие летучей мыши? Вы ведь отпустили меня, а до рассвета еще далеко
Процесс столь кхм необычного единения немного сбил настройки твоего организма. Переживаешь? тонко и обворожительно улыбнулся Ноккави. Не переживай, завтра будет как прежде.
Не хочу как прежде, закапризничала я.
Лесной дух смерил меня испытующим лукавым взглядом.
Ну-ну.
Эй, погодите. Я что, только что подписала себе окончательный приговор?
Когда он ушел, в зеркале на шее у меня обнаружился аккуратный полукруг из едва заметных проколов: следов от тонких игл-наконечников, вырастающих у Ноккави на каждом зубе в момент забора донорской энергии. Значит, я всё-таки аккумулятор. Что ж, не самый плохой вариант.
Получив необходимый заряд бодрости, лесной дух до позднего вечера пропадал в лесу. Я отсыпалась: сегодня транслировались безудержно веселые фантазийные сны, окрашенные в цвета ультра-спектра.
Жнец бродил по дому угрюмой тенью: никак, бедняга, не мог смириться с поражением в ночной битве. Блинчиков не готовил. Ни яичницу, ни кашу не спалил. У него намечалась затяжная депрессия, поэтому
к плите он не прикасался. А жаль.
Проснулась я аккурат в обед кошмарно голодная, готовая безжалостно эксплуатировать каждого, кто под руку подвернется. Ангел смерти, конечно, подвернулся, но толку от него было мало.
Ошибка Природы, давай сбежим, пылко и отчаянно предложил он, нависнув надо мной у изголовья. Не могу смотреть, что этот подонок с тобой вытворяет.
Так не смотри, бездумно обронила я.
Жнец вполне отчетливо заскрежетал зубами и прибег к старым фокусам: зловонный дым. Он уже наполовину модифицировался, став эдаким подобием джинна, выпущенного из лампы. В дыму, заменившем ему ноги, с треском проскакивали молнии. Но я была непреклонна:
Сбег а й, если не боишься кары небесной. Я остаюсь.
Кара небесная отменяется, парировал тот. Они решили поручить мне какое-то важное задание.
Верховный судья передумал? Надо же
Жнец со вздохом запрокинул голову к хрустальной люстре, словно хотел призвать Верховного судью к месту событий и пожаловаться ему на меня: вон, мол, глядите, уважаемый, какая нынче упёртая клиентура пошла! Забаррикадировалась тут у лесного духа, убивать его не хочет и сама убиваться не собирается. Беспредел!
Махнув рукой на меня, горемычную, с горя Ангел смерти отправился на кухню и нажарил оладьев, по цвету напоминающих угольки. Затем он традиционно спалил яичницу и пересолил салат.
Я умяла всё перечисленное за милую душу. Капибара Аглая только фыркала в сторонке: почему ее-то не позвали, зачем доверили кулинарию дилетанту?
Жнец наблюдал за моим безоблачным настроением, мрачнел, хмурился и скрещивал на груди руки. А когда из лесу явился домовладелец, громко сообщил, что больше нас не побеспокоит и вмешиваться в наши ночные оргии не станет.
Праведное негодование Ангела смерти обтекало лесного духа, как речная вода обтекает камень. Ноккави заметно истощенный, будто кирпичи таскал или лес валил, его гневную реплику проигнорировал. Прожёг меня страстным взглядом и удалился по каким-то своим делам, подметая подолом паркет.