нечаянно уронили в наши края. И стоило нам очутиться в этой роще, как сумрачный внешний мир скрылся с глаз долой. Осталось лишь солнце, сочная зелень крон в цвет радужки Ноккави, бодрый белый фон в черную полоску и сонная перекличка птиц.
Странность я разглядела не сразу: у каждой березы из ствола на уровне земли выдавался карминовый бутон размером эдак со зрелую тыкву.
Внутри бутонов, сказал Ноккави, подрастают феи. Как только цветы раскроются, эти малышки улетят в верхние миры. Мне с трудом удалось сохранить Рощу Эквилири. Она последняя.
Так, сказала я. А что требуется от меня? Вы говорили, у вас проблемы.
Ноккави озадаченно поскреб подбородок. Его лицо словно бы заострилось, состарилось. Глаза фосфорически заблестели.
Проблемы, да. Когда-то Рощи Эквилири росли в каждом географическом поясе, на каждом континенте, но они были уничтожены вместе с их духами-хранителями. Моя цель возродить утраченное. Но я теряю силы и в одиночку не справлюсь. К тому же нужно найти лесных духов, которые будут присматривать за новыми Рощами. Насколько мне известно, все они были изведены подчистую. Без них восстановление рощ невозможно. Ты древесная фея, и в тебе течет эльфийская кровь, что само по себе уже довольно необычно. Думаю, ты сможешь помочь.
Его интонация царапала слух, перемалывая самоконтроль в труху и вгоняя меня в нервическую дрожь.
Я попятилась. По ушам проехалась надсадная птичья трель, спровоцировав аритмию и гипервентиляцию лёгких. Боль сковала голову пульсирующим обручем. Голос меня не слушался.
Помочь В увеличении популяции лесных духов?
Это не то, о чем ты подумала Реплика Ноккави отозвалась во мне острой враждебностью. Обещаю, что не причиню тебе вреда.
Ну да, конечно. Так я и поверила. Мужчины, сущности потусторонние Все они, как под копирку, твердят одно и то же, когда собираются причинить вред. Тьфу!
Он шагнул навстречу и оперся рукой о березовый ствол. Аквамарины на почти потухшем кольце стали загораться один за другим. Энергия дерева перетекала в камни.
А он впился в меня взглядом. В его глазах я наверняка была кем-то вроде ценного донора, чье сердце, печень и почки вскоре достанутся его горячо любимым родственникам.
Вот оно как, оказывается. Всё это время дух леса наблюдал за мной исключительно из меркантильных соображений. Он видел меня в роли инкубатора. Недостающего звена. А может, аккумулятора. Вникать в детали как-то не хотелось.
Думаете, я была шокирована открытием? Ничуть. Мы используем, нас используют. Таков мир. Мир, где ядовитые шипы и тяжелые предметы лишними не бывают.
Уровень доверия к Ноккави резко пошел на спад.
Меня так и подмывало познакомить его макушку с каким-нибудь увесистым булыжником, но я давно усвоила: дела далеко не всегда можно уладить грубым физическим воздействием.
Дайте мне сутки на размышления, ладно?
Ну и что это? Опять прошу отсрочку. Правда, теперь уже не у Жнеца.
Само собой, развел руками дух леса, вмиг делаясь миролюбивым и великодушным. Сутки, двое, сколько понадобится. Но не дольше недели.
Что ж, вот и славно. Вот и сторговались.
Он притворился, что в роще между нами ровным счетом ничего не произошло, что он не делал мне странных предложений, от которых мурашки по коже и кровь стынет. А я шла за ним обратно к особняку через холодный, унылый лес, и мне было до отвращения тесно и тягостно в бархатном платье. Хотелось сорвать его с себя, а потом бежать, бежать без оглядки, чтобы вновь в открытую бороться с судьбой, наплевав на приговор Жнеца. Потому что меня отнюдь не прельщала перспектива стать для Ноккави Кем? Чем?
Неопределенность пугала хуже смерти.
Волосы намокли от мелкой противной измороси. Сапоги стали натирать. Организм требовал тишины, имбирного чая и горячей солевой ванны. И чтобы никаких лесных духов поблизости.
А Кровавый Барон урчал, как большой наглаженный кот, которого зачем-то поместили ко мне в голову. Он увещевал меня уступить, ведь Ноккави преследует благородную цель. И заткнуть Барона, равно как и выгнать его из своих мыслей, не было ни малейшей возможности.
Особняк встретил нас подозрительным безмолвием и не менее подозрительным запахом. На завтрак была горелая яичница. Ангел смерти расстарался. Впрочем, спалил он не только яйца, но и рисовую кашу. Зато ветчина у него подрумянилась до аппетитной корочки.
Обычно я хорошо готовлю, попытался оправдаться он. Но у лесного духа идиотская плита!
Не идиотская, а индукционная, с невозмутимостью тибетского монаха исправил Ноккави. Быстро нагревается, быстро остывает. А мясо откуда? Я вегетарианец,
скривился он. И, переменившись в лице, вдруг метнулся в коридор, где принялся звать капибару.
Та вывалилась из воздушной ямы злая и потрепанная. Ее явно отвлекли от важных домашних занятий. Уставившись на хозяина в ожидании приказа, она простояла на месте ровно минуту. И, так и не получив распоряжений, рассерженно ушаркала прочь.
До Жнеца дошло, откуда у паники ноги растут.
Да как он мог такое подумать?! вспылил он. Да чтобы я зверушек ради мяса истреблял! Мне, вообще-то, совсем не сложно в город за продуктами сгонять.