хотя бы разузнать что-то про местонахождение Зеркальной Королевы, наниматель Бардольфа обещал сотку мы со стариком поделим ее поровну и будем счастливы.
Я, правда, теряю деньги от занятий с учениками, придется отпрашиваться в школе и на рукоделие тоже времени не останется. Но этот ущерб 7 зульд, полученные из рук Бардольфа уже сегодня, покроют с избытком.
«Все будет хорошо» уговаривала я себя, отправляясь на встречу с будущей хозяйкой.
Янбалиты, как и многие другие важные семейства нашего города, жили на набережной, в старинном красивом особняке, с колоннадой у входа и барельефами в виде морских существ на стенах. Они владели целой флотилией торговых кораблей, торговали тканями, экзотическими видами дерева и наверняка чем-то еще. Я ничего в этом не смыслю.
Разумеется, прислуге надлежало входить с черного входа.
Могу сказать, что наниматели оказались совершенно не такими, какими я их представляла. Первое потрясение ждало меня внутри дома. Мне доводилось бывать в богатых домах, однако теперь я поняла, что те дома на самом деле были бедными. Один только вид из окон (огромных, от пола до потолка) стоил миллион и ни на зульд меньше. Море и небо заглядывали в дом, мачты кораблей были так близко, что хотелось дотронуться до них рукой. Задняя лестница для прислуги с резными деревянными перилами и затейливыми светильниками в виде старинных уличных фонарей, выглядела богаче, чем многие парадные лестницы. Потолок залы на первом этаже украшала фантастическая роспись небесной битвы, в нише неподалеку от парадного входа пряталось мраморное изваяние мужчины, запутавшегося в щупальцах кракена... Вообще произведений искусства и экзотических диковинок тут было больше, чем в любом музее Лагизы, но это обилие не казалось избыточным каждая вещь занимала идеально подходящее для нее место. Даже в людской, общей комнате, где собиралась прислуга, висело несколько картин с морскими пейзажами и стояла довольно изящная мебель.
Собеседование проводила экономка, жесткая и злая на вид пожилая дама в очках. Одета она была строго, в закрытое серое платье, но в ее ушах поблескивали золотые серьги, под воротником виднелась цепочка, на руке красовались массивные мужские часы в серебряной оправе. Это говорит кое-что о хозяевах: они неплохо платят и позволяют прислуге некоторую вольность в одежде. Хорошо.
Плохо экзамен по хозяйству, который я, похоже, завалила. Откуда мне знать, как чистить столовое серебро, если я его даже в руках никогда не держала? Экономка смотрела на меня с нескрываемым презрением.
Вместе о мной на собеседование пришла еще одна соискательница немолодая, высокая, крепкая, шумная, которая презрительно усмехалась на каждый мой неверный ответ и с торжеством меня поправляла. Они прекрасно поладили с экономкой и понимающе улыбались друг другу.
Мы сидели в людской, мимо нас то и дело шмыгали слуги. Мужчина с черной курчавой бородой, одетый в хороший черный костюм (дворецкий, как потом оказалось), уселся, прикурил сигару и грел уши, бесцеремонно нас разглядывая. Последней на собеседование пришла молоденькая девочка, крестьянка, судя по одежде и обилию простонародных словечек. Экономка с большим удовольствием устроила ей выволочку за опоздание, даже не узнав имя. Девчушка (а она казалась совсем молоденькой) разревелась. Заикаясь, она бормотала какие-то оправдания, экономка, не получая отпора, нападала на нее со звериной яростью, я вгоняла себе ногти в ладонь, чтобы не высказать костлявой твари все, что я о ней думаю.
Наконец, нас троих повели на аудиенцию к самой госпоже Янбалит. Экономка, не стесняясь нашего присутствия, отрекомендовала каждую из нас: «порядочная женщина» (это про мою соперницу), «дура и опоздала» (про крестьяночку), «ленива и склонна к кокетству, у меня на это чутье» (про меня).
Она произвела на меня необычайное впечатление, эта маленькая женщина в огромном кресле у окна. Я-то ожидала увидеть настоящую купчиху: дородную даму, пышно и безвкусно одетую, с недовольной физиономией, которая будет задавать мне вопросы таким брезгливым, недовольным тоном, как будто я уже успела спереть у нее фамильные драгоценности и плюнуть в чай.
Внешность госпожи Янбалит не испортил даже возраст. Морщинки легли на ее лицо тончайшей паутинкой, подобно кракелюрам на старинных картинах кисти великих мастеров, к бледному золоту волос примешалось немного серебра. Это неяркая красота блондинок, красота, которая требует всматривания и осознавания: мелкие черты лица, бледные губы, бесцветные ресницы и брови, которые она даже не подкрашивала, острые ключицы, тонкие пальцы, рассеянный, мечтательный взгляд туманно-серых глаз.
Яркие цвета таким лицам
не подходят, но как на зло, Вилена Янбалит любила яркое. В ее платье сочетались малиновые и лиловые оттенки, шаль, укутывающая ее плечи, пестрела золотыми цветами, ее домашние туфли были обтянуты розовым сатином, и даже большой попугай, прыгающий в клетке на столе, был ослепительно ярок.
Она говорила с сильнейшим акцентом, с трудом подбирая слова, но мне очень понравилось, что она нашла несколько ласковых слов для перепуганной деревенской девушки. Мне она задала всего пару вопросов кем я работала раньше и разбираюсь ли в платьях.