Ух, какое непривычное, неприятное ощущение! Будто бы уши набиты ватой!
Лиловая гостиная наполнена теплым золотым светом от огромной люстры в центре. Благоухают белые и розовые лилии в старинных вазах, дымится в фарфоровых чашках чай. И на фоне этой праздничной картинки домашнего уюта выделяются
испуганные лица гостей.
Появление госпожи Янбалит потрясло это маленькое общество еще сильней: еще бы, хозяйка дома в окровавленом платье, в обнимку со служанками!
Девушка в золоте и трауре, с черной розой в волосах прижала ладошку ко рту и испуганно трясла головою. Толстый министр о чем-то разглагольствовал, активно жестикулируя, отсутствие звука его совершенно не смущало. Его почтенная супруга извертелась в кресле, пытаясь незаметно поковыряться в ухе. Перепуганная старшая горничная бестолково металась по гостиной, собирая осколки чашек. Похоже, она уронила поднос хорошо, что на пол, а не на кого-то из гостей.
Я воспользовалась моментом, чтобы выскочить из комнаты за шваброй (а на самом деле побежать в спальню хозяйки, проверить, что там делает пленница, и заодно поковыряться в ухе. Совсем ничего не слышу!
Пленницу я не нашла. Вместо нее по комнатам бродила маленькая смуглая девочка в сером платье горничной не по размеру, путалась в длинном подоле. Ухватилась за мою руку, что-то беззвучно лепеча.
«Схожу с ума» подумала я достаточно спокойно.
Посредине будуара все еще сверкают осколки зеркала, щедро политые кровью. Обстановка комнаты осталась неизменной.
Когда я прибежала на грохот, мир все еще был нормальным, полным звуков. Когда все изменилось?
Когда Вилена Янбалит встала с пола? Или на секунды раньше?
Я взяла лампу и наклонилась над осколками, но мое отражение не спешило там появляться. Осколки упрямо отражали что-то темное... руку, ткань платья, волосы, прижатую щеку... лежащую на полу женщину! Из-под нее все еще текла кровь, мутной волною наползала на зеркальную поверхность.
Подняла осколок с ковра. Ничего не изменилось, меня там нет, лампы нет. Есть чей-то светлый локон, отдельные седые волосинки, капля крови и темный потолок.
Удивительно, но страха я не ощутила. Все вокруг было окутано дымкой нереальности, сонной грезы и я даже вес собственного тела перестала чувствовать. Хотя остроту стекла в своей руке и вязкую влагу кровяной капли ощущаю в полной мере. Даже ущипнула себя. Больно.
Подошла к окну. Там темно, что странно. Середина лета, солнце уходит за горизонт медленно и неохотно, на набережной зажигаются многочисленные фонари, прогуливаются толпы горожан, едут экипажи...
Нет. Темно и тихо, будто бы дом построен на самой безлюдной местности в мире. Сквозь стекло смутно видится близкое море под блеклым сумеречным освещением, и силуэты пальм на набережной. Корабли куда-то исчезли...
В отражении стекла снова не я. Окно почему-то отражает незнакомую пышную залу и старика в высоком кресле. Старик в алых одеждах склонил бородатую голову, закрыл глаза, будто спит. Рядом с ним такие же высокие кресла, похожие на тронные, но пустые.
Наконец-то мне стало жутко. Я схватила девочку-горничную за руку и поспешила прочь из пустых темных комнат, туда, где есть живые люди. Вслед мне пронзительно и дико закричал большой зеленый попугай. Пришлось вернуться, чтобы выпустить его из клетки. Живое существо все-таки, наверное, ему тоже страшно. Говорят, эти птицы очень умны.
Глава 11
Двое других мужчин, чародей Файвара и неизвестный мне лысый господин молча за всем наблюдали, читали по буквам написанное. Подошла и я, чтобы заглянуть хозяйке через плечо.
«Ищите распорядителя игры»
Что это значит?! воскликнул министр, когда Вилена закончила писать и откинулась на спинку кресла. Разумеется, его возгласа я не услышала, но прочитала по губам. Он был чрезвычайно выразителен.
Схватил Вилену за руку, все еще надеясь получить внятные обьяснения и немедленно отпрянул с криком, с выражением ужаса на лице.
Веки госпожи Янбалит на миг закрылись чтобы тут же широко распахнуться. На нас смотрели мертвые, стеклянные глаза куклы. Голова хозяйки дома сбилась набекрень слишком большая для тонкой фарфоровой шейки, на которую она была надета.
Министр Войвер несколько секунд испуганно пялился на руку Вилены фарфоровую руку с механическими суставами и нарисованными розовыми ногтями. Он с большим опозданием понял то, что другие осознали уже давно и смертельно перепугался. После краткого мига остолбенения
этот важный человек бросился к своей супруге и спрятался за ее креслом.
Я посмотрела на других гостей. Две женщины, супруга министра и его молодая родственница, испуганно переглядывались, госпожа Войвер держала девушку за руку. Бедная Оливия, старшая горничная, прижимала к себе поднос с осколками чашек и не знала, что делать.
Чародей Файвара вместе с лысым господином внимательно разглядывали надпись. Оба казались достаточно спокойными.
Я выбрала чародея, чтобы подойти к нему и показать осколок зеркала.
***
У лысого господина нашлась записная книжка и погрызенный карандаш. Синеглазый чародей забрал книжку и выводил крупными буквами, стараясь сделать почерк как можно более понятным: