Навстречу мне из-за угла выглянула женщина, всплеснула руками, а её губы растянулись в улыбке. Показалось, что её лицо я уже видела в своём бреду, только там оно было гораздо страшнее. Воспоминания смешивались с кошмарами. Сейчас она была похожа на нашу кухарку в поместье, такая же пухленькая и жизнерадостная.
Вам лучше, госпожа, обрадовалась она. Не спрашивала, оценила сама.
«Госпожа», мысленно выдохнула я. Слава богине, она не знала, кто я такая. Именно так обращались в Лауше ко всем высокородным, если не могли верно определить титул. Или ленились. Там мы всей семье становились приезжими господами.
Мои вещи, только и смогла вымолвить я. Самую суть, остальное не имело значения.
Сожгли, беззаботно отозвалась она, а у меня в груди всё похолодело. Так и вещами-то трудно было назвать. А вдруг зараза какая? Его Милость вас ночью в таком непотребном виде принёс, велел жизнь спасать. До тряпок-то мне, госпожа, не было ни дела, ни времени.
Его Милость?
Тёмный господин, кивнула она. Гость Его Светлости, по имени представляться не изволят-с.
На последних словах в её голосе прозвучала неприкрытая ирония. Она явно не находила причин для кого-то скрывать своё имя и род. А вот я могла бы назвать их предостаточно.
Сожгли, повторила я. Всё пыталась осмыслить, но что-то ускользало. Самое важное исчезло из памяти. Где сожгли?
Да тут, её лицо удивлённо вытянулось, а рукой она показала на камин в глубине комнаты, чуть правее лестницы.
Я бросилась к нему, упала на колени и принялась копаться в золе.
Госпожа, в своём ли вы рассудке? заботливо поинтересовалась хозяйка. Письмо ваше господин сразу в замок забрал, можете быть спокойны.
Письмо.
К чёрту письмо.
Наконец, я нащупала то, что искала. Маленькую, слегка погнувшуюся булавку. Крепко сжала в пальцах. Её я была обязана сохранить во что бы то ни стало.
Госпожа, пойдёмте в кровать, на моё плечо легла тяжёлая, тёплая рука. Доставлено ваше письмо. Только Его Светлости нет сейчас в замке. Вернётся, тогда и получит. Вот и вы к тому времени успеете поправиться. Как ваше имечко?
Кр, закашлялась я и исправила: Катрин.
Вот, себя уже помните, это хорошо, бормотала она, помогая мне подняться. Скоро и всё остальное уляжется. Крепкая вы, госпожа, такую болезнь смогли пережить. Вот и имя у вас сильное, благородное. Пойдёмте, пойдёмте наверх. Ложитесь, а я сейчас поесть принесу.
Я не вслушивалась в её слова.
Герцога в Лунном замке не было, а вот моё письмо оказалось там, значит, и мне следовало поторопиться. Одно дело дожидаться с письмом, другое когда посыльный уже своё дело выполнил, а потом его и вышвырнули.
«Вышвырнули, мысленно процедила я, как будто пробовала слово на вкус. Письмо забрали, а я больше и не нужна. Спасибо, что в лесу не бросили. А не дождётесь, Тёмный господин. Вот же дурацкое обращение. Сам-то он что ночью в чужих домах делал? По девкам захаживал? С такими-то глазами ни одна не откажет».
Я споткнулась о ступеньку, ударилась пальцем и зашипела сквозь зубы. Что за мысли только в голову лезли? Не было мне никакого дела ни до широкой горячей груди, ни до сильных рук, ни до голубых глаз. И в замок я хотела попасть только чтобы свой план исполнить. Чтобы герцогские тайны выведать. Совсем-совсем не для того, чтобы на их Тёмного господина ещё хоть разок при дневном свете взглянуть.
«Кристин!» мысленно взвыла я. Но какие у него были глаза
Глава 11
Вильма, женщина, которая выходила меня, оказалась местной знахаркой, травницей и ведьмой одновременно. Последнее слово вслух, конечно, не называли, но догадаться было несложно. Днём в доме постоянно толпился народ, захаживали кто за лекарством, кто за советом, а мне приходилось всё время проводить наверху, чтобы не попадаться местным жителям на глаза. Вильма ничего против не имела, а вот я совсем не хотела, чтобы меня запомнили. И ведь обязательно запомнят, как диковинку, да ещё и хорошенько обсудят. Вряд ли у меня получится обмануть всех, кто-то да догадается, если не об имени, то о происхождении точно.
Поэтому я не спускалась вниз, но очень внимательно прислушивалась к говору посетителей Вильмы. Словно старалась впитать в себя его особенности, чтобы стать хоть на самую малость похожей на местных. Когда они уходили, а Вильма отправлялась спать, я возвращалась к старому зеркалу внизу и подолгу крутилась около него, рассматривая себя.
То прикалывала к тёплому шерстяному платью, доставшемуся мне от хозяйки, булавку, то снова снимала её. Отражение менялось, стоило мне прицепить её. Неуловимо. Я вглядывалась в своё лицо и отчётливо понимала, что оно было моим. И всё-таки не совсем. Оставалось только догадываться, что именно увидят во мне прочие люди. Вильма прекрасно знала меня настоящую, поэтому я скрывала от неё булавку. Она вылечила меня, потому что ей это навязали. Может быть приказали. Но я чувствовала, что у меня не было никаких причин ей доверять.
Убедилась я в этом уже на следующий день после того, как мне стало лучше. Утром я попыталась уйти и попросила совета, как быстрее добраться до Лунного замка. А ещё лучше где взять проводника.