Заряжай! Первая шеренга примкнуть штыки! Добить неприятеля! Янычар в плен не берем!
Таковы жестокие реалии войны, в которой уже установились суровые, написанные кровью правила. Во время стремительной атаки, когда стрельцы проходят с боем больше трех верст в час, нецелесообразно связывать продвижение вперед пленниками. И оставлять живого врага в тылу тоже нельзя велик риск получить пулю в спину. Тем паче, когда перед тобой янычары те жалости и пощады никогда не просили, так как сами милосердия к противнику никогда не проявляли. Тем более к нечестивым гяурам, которых за людей не принимали так что долг платежом красен!
Провести зачистку!
Сотник громко отдал команду, что была прописана в уставе серебристая сталь длинных ножевых клинков играла бликами заходящего за горизонт яркого летнего солнца.
Хриплые стоны умирающих людей раздавались слева и справа, но, по мере того, как стрельцы шли вперед, замолкали. Только порой предсмертные вскрики раздавались, когда человеческая душа, пусть враждебного к православным магометанина, тяжело с телом расставалась, прекращая свой жизненный путь, завершившийся на бранном поле.
Вперед, стрельцы, вперед!
Степан осмотрелся по сторонам, внимательно окидывая взглядом поле битвы, благо небольшие овраги и балки не мешали
стремительному продвижению пехоты вперед. Сражение шло уже пятый час, вперед его полк продвинулся на добрых двенадцать верст, никак не меньше, скорее всего на пару верст больше.
В глотке давно пересохло, но есаул стоически терпел и так уже дважды разрешал выпить воды, смешанной с вином, и фляги у стрельцов наполовину опустели. Но никто из служивых не роптал все шли быстрым шагом, зло и радостно понимали, что вековой враг не просто опрокинут и разбит. Нужно говорить прямо разгромлены османы!
Теперь нужно преследовать их безостановочно, памятуя, что недорубленный лес вырастает. Степан помнил приказ, а потому подгонял стрельцов, хотя видел, что те измотались и держатся на одной силе воли. Но нельзя было останавливаться впереди виднелось множество повозок, которые турки уже выстроили кольцом. Янычары в красных одеяниях не бежали с поля боя, и тем более не сдавались, а решили сражаться за этим импровизированным укреплением до конца.
Артиллерию вперед!
За спиной послышался звонкий выкрик, и в интервалах между ротами промчались четыре орудийные запряжки, которые сопровождались полусотней канониров, посаженных на лошадей.
От сердца отлегло теперь не нужно будет под неприятельским огнем приближаться к повозкам. Хоть османы и стреляют коряво (он сам за такую стрельбу с погон урядников лычки бы собственноручно сорвал), но выпущенные ими пули все же находят свои жертвы.
Впрочем, потери для такого сражения, где на поле боя сошлись огромные массы людей, в батальоне ничтожные несколько стрельцов убито, с десяток ранено. И все дело в артиллерии полторы сотни единорогов буквально расчищали от неприятельских скопищ путь вперед своей пехоте шрапнелью и гранатами.
Взять вот эти орудийные упряжки, где прислуга передвигается на лошадях они быстро перемещались по степи, вовремя прибывая туда, где уставшей инфантерии требовалась поддержка огнем. Как сейчас батарея выдвинулась на три сотни саженей вперед, и живо встала на позиции. Единороги отцепили от зарядных ящиков, упряжки из четверки лошадей тут же отвели за невысокую складку.
До вражеских повозок оставалось еще с тысячу шагов убойная дистанция. И даже отчаянный бросок янычар бесполезен его роты успеют подойти к огневым позициям гораздо быстрее и выставить прикрытие, А плотный ружейный огонь с картечью моментально всех живых врагов превратит в лежащие на траве мертвые тушки.
Единороги изрыгнули густые белые клубы с яркими языками пламени орудия были предусмотрительно заряжены, как того требовал устав. В небе над повозками вспухли клубки взрывов у янычар началась суматоха, многие стали прятаться под повозками, истошно ржали раненные лошади, доносились отчаянные выкрики.
Шрапнель в чистом поле смертельно опасная штука спрятаться от нее негде, если единороги палят беглым огнем, то чугунная картечь, щедро высыпанная в небе, собирает обильную «жатву». И нет для воина лучшего зрелища, чем вид нещадно избиваемого противника. Правда, очутиться под таким же огнем Степан не хотел категорически его батальон, будь он вооружен как османы, истребили в течение четверти часа, если он не отдал бы команду отступать поротно, причем бегом, и во всю прыть. Однако наличие штуцеров изменило ситуацию на корню он бы успел выдвинуть застрельщиков вперед и перестрелять из штуцеров всю прислугу и лошадей. А таковой прием прописан в уставе, и часто использовался на поле боя.
Орудия дали еще один слитный залп, причем половина снова накрыла турок шрапнелью, а пара единорогов «угостила» неприятеля гранатами одна повозка была разломана в груду обломков, а нескольких янычар разбросало по сторонам.
Застрельщиков вперед! Стрельцам оправиться и отдыхать! Разрешаю перекур!
Команда есаула стала живо передаваться по рядам, а Степан внимательно посмотрел на засевших янычар, что готовились дорого продать свою жизнь. Вот только платить такую цену Алексеев не собирался время работало на него. Единороги уверенно сокрушали импровизированные укрепления, нанося османам жестокие потери добрая половина янычар не могла спрятаться от картечного града, тем более немногочисленные повозки сносились гранатами. Требовалось время, чтобы орудийный огонь окончательно деморализовал и обескровил неприятеля.