Прости
Я посмотрела на нее, как на неофита с его первыми модными лыжами. Нет, ну правда что она заладила: «прости, прости».
Она же вдруг еще более сгорбилась и опустила плечи. А на этих плечах, вернее, на том плече, что было направлено ко мне, я отчетливо увидела синяк. Не маленький такой к тому же. Раньше синяк скрывала одежда, но с такой рубашечкой ничего не скроешь.
Кажется, я права была, у моей подопечной было тяжелое детство.
Я-то не злюсь, поспешно заполнила я повисшую паузу. Ты сама-то попила?
Она помотала головой.
Почему?
Второй кружки нет, что ли?
Я потерплю.
Там отрава что ли? усмехнулась я. И получила в ответ такой красноречивый взгляд, что едва сдержалась чтоб не рассмеяться.
Но на самом деле, ситуация-то страшненькая рисуется. Похоже, мартовское тело лупасило Нейстеньку почем зря, чисто потому что могло.
Я другую нагрею, быстро сказала она. А эту вылью! Прямо сейчас! Или ты сама вылей
Горе мое, сказала я тихо. Сядь. Вот, сюда. На одеяло. Э это приказ.
Нейса сглотнула, несколько мгновений стояла, не решаясь выполнить этот «приказ», но в конце концов все-таки села. Подальше от меня.
Как себя чувствуешь? Отвечай честно!
Прекрасно, госпожа!
И прикусила губешку. Угу. Проходили: «Тепло батюшко, тепло, Морозушко».
Но если Даниэля она еще могла обмануть, то меня точно нет. Дэн,
может, в этой своей башне живых людей видит раз в пять лет, и то из окна.
А для меня триггер, если кто-то в походе или просто на лыжне начинает соплю мотать. Мы часто водим школьников, я говорила.
Замри. Не бойся. А если страшно, закрой глаза.
Она до белых костяшек сжала кулачки но глаза не закрыла. Ай да Нейса! Уважаю!
Мне всего-то надо было потрогать лоб. Хотя и так видно, что ее лихорадит. Чего бы ни будь антивирусного бы ага-ага. Мечты!
Лоб был горячий, но не так чтоб кричать караул. Глазки блестели. Я подняла одеяло, накинула ей на плечи. Велела сидеть и греться. И кружку с водой ей отдала.
А сама в медном кувшине смешала воду из чайника и со вчера приготовленную из ведра. Ну вот, теперь можно и умыться. И вернуть себе цивилизованный вид. В смысле, средневековый.
***
У Нейсы синяки были не только на руках, но и на спине, я заметила, когда она умывалась. Убила бы эту Марту! Ну жалко же цыпленочка. Особенно если посмотреть, как она дергается, когда я близко. И как стремится быть маленькой и незаметной.
В конце концов мне это надоело. Я решила, что раз уж она у нас местная, то и местные легенды должна знать. Так что, когда мы закончили с умыванием, утренним туалетом и переодеванием, я сказала:
Нейса, сядь. У меня для тебя хорошие новости
Я слушаю, госпожа. Кажется, обычно с этих слов из уст Марты, для Нейсы начинались как раз не очень хорошие новости.
Во-первых, я тебе не госпожа. Ладно?
Она снова опустила голову так, что лица не видно. Да что-ты будешь делать!
Нееейса! Цыпленок, хватит бояться. Я не Марта.
Смеешься надо мной почти шепотом ответила она.
Да нет. Меня Вася зовут. Василиса. Не знаю, огорчит тебя это или порадует, но за Марту теперь какое-то время буду я Да погоди прятаться. Я расскажу по порядку
Но по порядку не получилось, потому что в дверь постучали и через мгновение, не дожидаясь ответа, к нам вошел Даниэль.
Кивнул мне, как старой знакомой, перевел взгляд на Нейсу а она вдруг вскочила, подхватив подол своего голубого платья, и присела-поклонилась столь изящно, что мне захотелось зааплодировать.
Доброго утра, кивнул ей Дэн. Очень величественно и строго. Прямо и вправду повелитель чего-нибудь и страшный зимний колдун.
Приветствую тебя, Хозяин! Благодарю за приют и доброту. И прости, что нарушили твой покой
Нейсе бы сегодня лежать бы под одеяльцем, воду бы лопать литрами и думать о хорошем, а она
Прости мне мою дерзость, добрый хозяин. Но позволь сказать.
Говори, приподнял бровь Даниэль. И вот ведь паршивец ни одна черточка не дрогнула. Как будто так вести разговор для него нормальное и привычное дело.
Вот же бедолага, если это так. С такой интонацией, когда к начальнику приходят, то одно из двух либо о прибавке просить, либо о повышении. С такой интонацией, как сейчас у Нейсы обычно «хлопочут».
Я я шла наниматься к тебе в услужение. Сказала она. Так матушка решила.
Что же ты умеешь? величественно спросил Даниэль.
Да все! Приборку могу, еду готовить, стирать, штопать, шить если по саду что, это я тоже могу. Ты не подумай, что если я такая худая, то и сделать ничего не смогу, на самом деле я сильная! Матушка говорила на мне пахать можно
Ханна такое говорила? глаза у меня готовы были полезть на лоб от происходящего.
Госпожа Марта, ты же знаешь. Моя мама умерла. Так говорит матушка Люция.
А, мать Мартовского Тела, пояснила я для Даниэля.
И не выдержала, наябедничала:
Только не вздумай действительно ее к работе сейчас пристроить. У нее температура и слабость. И вообще ее дома, похоже, били. И я не доктор, чтоб диагноз ставить, но постельный режим назначила бы. Дэн, как думаешь, ее эта матушка Люция реально хотела тебе в прислугу назначить, или просто хотела со свету сжить?
Он повернулся ко мне с видимым облегчением:
Я придумал для вас завтрак. Не слишком изысканный, но уж, что есть. Пришлось вспомнить кое-какие навыки. Только накиньте на себя что-то теплое. Придется пройтись по холодным комнатам.