Однако ему не говорилось, в чем заключалась эта задача. Эйвен был прав насчет этого. Но он ошибался насчет того, где именно.
Потому что Библиотека отправляла их в другой мир.
Это было все, что Нийксу сказали, это и тот факт, что мир каким-то образом находился внутри Библиотеки, и именно поэтому он сможет оставаться в своем нынешнем состоянии. Нийкс не понимал, как такое возможно, до сих пор не понимал, но он вспомнил, что Алекс однажды рассказывала ему о древней экосистеме, которая была предложена в качестве убежища ее родителям. И потом, конечно же, в долине внизу, где он сейчас стоял, все еще виднелась липовая Мейя. Казалось, что возможности Библиотеки безграничны, что не оставляло ему никаких оснований сомневаться в существовании замкнутого мира в ее стенах.
Но даже в этом случае
Не могу поверить, что я действительно согласился на это, пробормотал Нийкс себе под нос, уверенный, что ему нужно проверить голову.
И ты, и я, процедил Эйвен сквозь зубы.
Пора, прервал его голос Библиотеки, этот звук успокаивал Нийкса и напоминал ему о том, зачем он здесь. Он мог не знать деталей, мог понятия не иметь, что ждет его впереди, но он должен был верить, что в том, что он собирался сделать, была цель даже если эта цель означала, что он должен был сделать это бок о бок со своим смертельным врагом. Бессмертным врагом.
Эйвен, очевидно, не испытывал такой же целеустремленности, что проявилось, когда он сказал, и в его голосе прозвучало мрачное обещание:
Однажды я найду способ освободиться от твоих притязаний, и первое, что сделаю, это перережу твою
Ладно, хватит болтовни, спокойно сказал Нийкс, посылая мысленную команду Эйвен замолчать. С этого момента соблюдай дружеское молчание.
Или, возможно, не такое уж и дружеское. Но Нийксу было все равно, что чувствовал Эйвен, тем более что это чувство было взаимным. Библиотека была безумна, если думала, что они когда-нибудь смогут поладить, точно так же, как она была безумна, если думала, что Эйвен когда-нибудь сможет найти дорогу обратно к свету.
Но Нийкс знал, что это не его проблема. Сейчас имело значение только то, что Эйвен не мог причинить никому вреда, пока он был связан волей Нийкса. А что касается того, что будет дальше
Что ж, они встретят это вместе.
К лучшему это или к худшему, но им придется.
При этой несколько тревожной мысли перед ними, прямо внутри картины, появился дверной проем. Он был открыт, но, тем не менее, из него не было видно, что находится по ту сторону, не было и намека на то, куда они могут попасть, не было и намека на то, что им придется делать, когда они прибудут.
Их будущее предстало перед ними, как чистый лист, готовое и ожидающее.
Повернувшись от дверного проема обратно к молча кипящему от злости Эйвену, Нийкс посмотрел ему в глаза и сказал:
Пришло время посмотреть, осталось
ли в твоем кровожадном сердце что-нибудь, что стоило бы искупления.
И с этими словами Нийкс приказал Эйвену двигаться вперед, проигнорировав уничтожающий взгляд, который бросил на него мятежный принц, и вместо этого в последний раз взглянул из-за деревьев на Золотые скалы. Он упивался этим зрелищем, понимая, что даже если это и не настоящая Мейя, то, возможно, он видит сияющий город в последний раз.
Но он не мог так думать. Не станет так думать. Он, как никто другой, знал, что все может случиться он был живым доказательством того, что это правда.
Или, возможно, предсмертным доказательством.
В любом случае, нет ничего невозможного, о чем он и напомнил Алекс. Они оба знали это лучше, чем кто-либо другой.
Позволив этому знанию поселиться где-то глубоко внутри, Нийкс расправил плечи и последовал за Эйвеном в дверной проем, понятия не имея, что ждет его впереди, но все же уверенный в двух вещах:
В Библиотеке его ждало приключение.
И он был готов.
Глава 3. Эйвен
Мокрые носки, скисшее молоко, число три.
Публичные проявления привязанности. Сентиментальные прозвища. Пустую болтовню.
Медленно ходящие, громко жующие, притоптывающие ногами, дышащие ртом.
Постоянные извиняющиеся, пресмыкающиеся и сплетники.
Людей, которые слишком много говорят.
Людей, которые слишком много улыбаются.
Людей, которые вообще улыбаются.
Людей в целом.
Список свергнутого короля был длинным и постоянно пополнялся, но на первом месте стояла девушка, Александра Дженнингс, известная ему как Эйлия, а на втором его лучший друг, ставший предателем, Нийкс Рэйдон.
Однако сегодня Эйвену пришлось вспомнить еще об одной вещи, которую он презирал:
Каникулы.
В частности, праздник Кальдорас.
Сидя перед чайной с видом на заснеженную городскую площадь, Эйвен не смог сдержать презрительной усмешки, когда увидел вызывающе яркие украшения и чрезмерную жизнерадостность существ, населявших этот внутренний библиотечный мир. Не помогало и то, что они были расой смертных, и это было достаточной причиной для того, чтобы Эйвен их ненавидел. Но обязательно ли им было быть такими чертовски веселыми? Они пели гимны на улице, ради всего святого. И дело было не только в сегодняшнем дне, поскольку настал Кальдорас Эйвен достаточно долго прожил в этом отвратительно счастливом мегаполисе, чтобы знать, что для его тошнотворно довольных жителей это обычное явление.