Мне не нравится вот это вот «гхггг» в конце, заявил льсянин. Возможно, он слышал то, что старалась не донести до него Рене. Кончик остренького носа задёргался, но на «кенгуру» пациент никак не ответил. Или не подал вида.
А если просто Кен? Ёшка автоматически собиралась погладить его по блестящей шкурке, но вовремя уловила неприятие этого жеста, и убрала руку.
Вы с ума сошли? возмутился всё ещё из коридора Полянский. Человеческое имя Этому?
Я не против, заявил Кен, поразмыслив буквально долю секунды. Кажется, он был чрезвычайно скор на принятие решений. И кажется, это качество помогло ему выжить при падении космолёта. Республиканец великой Лься Кен? Вот так очень даже ничего. А теперь скажите, зачем вы меня вызвали?
Мы тебя не вызывали, удивилась Рене. Твой космо В смысле, твоё средство передвижения потерпело крушение, и упало на Пятую от Лебедя. Ты очень пострадал, мы с трудом тебя спасли.
Не может быть, сказал республиканец Кен. Наши средства передвижения безупречны во всех отношениях. Какое может быть крушение?
Кен, как можно ласковей сказала Ёшка. Ты
Республиканец Кен! с нажимом сказал переводчик. Сам же льсянин даже не пошевелился.
«Как он может вот так совсем не моргать?», подумала Рене.
Твоё средство в хлам, опять же из-за двери пробасил Полянский. А ты едва коньки не отбросил. С трудом тебя спасли, скажи спасибо нашим девочкам. Вот такое вот крушение.
Это всего лишь твоё мнение, уверенно произнёс Кен. Одно из многих. Его даже не стоит ставить на голосование.
Это факт! завопил Полянский, вваливаясь в дверной проём. Это данность. И она, эта данность, валяется сейчас грудой обожжённых обломков на каменном плато Пятой планеты от Кеплера! То есть буквально в нескольких сотнях километров отсюда.
Измерительная система
очень субъективная категория, спокойно парировал Кен. Ты не можешь задействовать её как аргумент в нашем споре. И ещё Обращайся ко мне
Да при чём здесь измерительная система?! Полянского уже колотило попеременно то мелкой, то крупной дрожью. Мелкой от приступа сурифобии, крупной от негодования.
Ким, успокойся, Рене одной рукой зажимала Полянскому рот, а второй (и ещё бедром) пыталась вытолкнуть его из постреанимации. Она допихала Кима почти до коридора, отвоёвывая каждый сантиметр, в палате остался только острый треугольник его согнутого локтя и стопа правой ноги. Чего ты взъелся на несчастного? Он же только что в себя пришёл.
У него логика, как у моей бывшей жены, тяжело дыша и судорожно вращая зрачками по лопнувшим капиллярам белков, выдохнул Ким.
Это логика республиканца Лься, авторитетно крикнула Ёшка вслед Полянскому. И лучше не связывайся! Кишка у тебя тонка!
Она повернулась к льсянину, как ни в чём не бывало отсвечивающему своими бесстрастными блестящими глазками над регенерационным одеялом, окутывающим невеликое тело республиканца. Короткие ручки с крохотными, но по всей видимости цепкими пальчиками лежали поверх белого покрытия.
Не волнуйся, миленький республиканец великой Лься Кен, промурлыкала она, доверительно наклонившись к жёсткошертистому ушку пациента. Этот огромный «псссиииууу» только кажется таким злым
С чего ты взяла, что я вообще могу испытывать какие-то чувства? переводчик специально, наверное, завизжал в ухо Ёшке так, что она отпрянула. Льсянин не оценил, что синхронист этой ночью приобретала зачатки знаний по льсянскому произношению. «Псссиииууу» означало в республике нечто большое, опасное и почему-то (Ёшка не знала почему) неприятно пахнущее. Вернее сказать, отвратительно воняющее.
Прости, если обидела, благодушно согласилась Ёшка. Никакое существо, если оно не было Кимом Полянским, не могло задеть струны её души. В любой ситуации они звучали торжествующе и победно.
Пссс, произнёс Кен. И попытался отвернуться, но фиксирующий ношематрик не дал ему даже пошевелиться.
Кстати, вспомнила Рене. Если сейчас придёт Ю Джин, он непременно спросит тебя, республиканец великой Лься, что ты делал в земном секторе созвездия Лебедя? Лучше тебе заранее подготовить правдивый ответ.
Ну, это совсем просто, Кен дёрнулся на всякий случай ещё несколько раз, и успокоился. Я же шпион. Поэтому и делал
Ничего не отразилось на его вытянутой морде. Вот абсолютно ничего. В палате повисла глухая тишина, потому что всем, кто в ней был, показалось, что они ослышались.
Что?! в конце концов всё-таки спросила Рене.
Я шпион, всё таким же ровным тоном прозвучал переводчик, вшитый за прижатым ухом Кена. Что тут непонятного?
Хотя бы то, что ты так спокойно об этом сообщаешь, растерянно произнесла Рене. Разве шпионы не должны скрываться и до последнего молчать, что они шпионы?
Зачем?
Чтобы мы не помешали выполнить тебе твою секретную миссию.
Узкая мордочка продолжала ничего не выражать. Голос из-за уха Кена пожужжал долю секунды, затем выдал:
Разве кто-то может помешать республиканцу Лься выполнить то, что он должен?
Я, сказал Полянский. Он тоже звучал подозрительно спокойно. Я могу! Помешать.
Отставь его, посоветовал голос Ю Джина с другой стороны невидимого в постреанимации монитора. Кажется, правый «Иллюзиона» внимательно следил за разговором с самого начала, как только Кен очнулся.