Ну так что? Отпускаешь с нами сына?
Старик пожирал пряник глазами. Казалось даже, что из бесцветных, они стали зелёными.
Не было такого, чтобы в роду у нас упырьские прислужники водились И не бывать тому
Ну поминай как звали.
Федор Алексеевич сунул пряник обратно в мокрый карман, выпрямился и двинулся к двери, помня, что надо успеть нагнуться до встречи с подковой. За спиной раздавалось сопение с придыханием, но ночной гость знал, что домовые запрыгивают только на грудь да и душить упыря глупо. Так же гость понимал, что пока раздаётся сопение, игра не проиграна.
Живой ребёнок, говоришь?.. Шшшшш
Федька остановился, но не обернулся.
Родионовну в няньки, говоришь?.. Шшшшш
Федор Алексеевич обернулся. Взгляд его на мгновение задержался на нервно дёргающихся скрюченных пальцах старика, но быстро вперился в его всклоченную макушку.
В мешке его неси завязанном, сказал княжеский секретарь сухо. Мать пусть не убивается, на праздники домой отпускать будем. Шестьдесят вёрст не тридевятое царство. А лапищи-то свои не тяни. Сначала мешок, потом пряник. Кошку можешь не подкладывать, я сквозь рогожу вижу. Живо!
Домовой кряхтя и сопя полез в подпол. Там что-то зашуршало, заныло, завыло, запричитало. Федор Алексеевич вертел в руках ароматный «аргумент» и слабо улыбался. Переговоры с домовым это уже ни в какие ворота не лезет, обмельчал Хоть бы война какая, что ли пусть мечом не помашешь больше, но вот высосать из врага кровь с чувством выполненного перед матушкой Русью долга любому патриоту-упырю приятно.
Вытащенный из подпола мешок сопел, пыхтел и брыкался, не реагируя на отцовские понукания. Освободившейся от пряника рукой, Федор Алексеевич полез в другой карман, вытащил горсть изюма и высыпал в мешок. Мешок тут же притих и весело зачавкал.
Куда гаркнул домовой.
Федор Алексеевич уже закинул мешок за плечо и занёс ногу над порогом.
А на дорожку присесть?
Упырь улыбнулся, показав идеальные зубы без какого-либо намёка на клыки.
Вы уж без меня, как-нибудь, с хозяюшкой Я что-то все молитвы подзабыл за давностью лет
Он осторожно ступил на первую доску старого крыльца и постарался, согнувшись в три погибели, перепрыгнуть сразу на ступеньку на уровне земли, чтобы ничего не скрипнуло. Дождь моросил или накрапывал промокшего насквозь упыря правильно подобранный глагол в данный момент не особо интересовал. В сфере его интересов сейчас был только Мирослав, чья мокро-серая статная фигура маячила в огороде. Князь что-то дёргал из грядки. На хлюпанье ботинок он обернулся и в один прыжок оказался подле своего секретаря, держащего
в мешке добычу.
Дай я репку в мешок положу. Авось не съест по дороге.
Репу?
Федор Алексеевич вопросительно приподнял бровь и приоткрыл мешок совсем немного, чтобы только овощи могли проскользнуть внутрь, а домовёнок выскользнуть бы не успел.
Ну, а чем мы дочь мою кормить станем?
Сумеешь приготовить, что ли?
Ну что может быть проще пареной репы! Кашу-то я только с княгиней сварить не могу
Он махнул рукой, отряхнул от земли перчатки, взялся за второй конец мешка и дружелюбно так обратился к пленнику:
Сейчас немного потрясёт, Бабайка, но с князем Мирославом Кровавым тебе нечего бояться. Ну, Федька, полетели, что ли? По Светлане соскучился
Мокрые насквозь они в унисон взмахнули руками, и в дождливое тёмное августовское небо взмыли два огромных иссиня-черных ворона. Все любопытные люди уже или ещё спали, поэтому странная картина в виде парящего в небе старого мешка никого не удивила. Да и вообще Санкт-Петербург уже давно ничему не удивлялся.
Глава 5 "Шаманское зелье"
Потому-то князь Мирослав первым узнал про курчавого мальчика, великолепно выдержавшего экзамен в Царскосельском Лицее, который впоследствии и научил князя выражаться по современному красиво, составив для него целые ряды синонимов, даже потрудившись зарифмовать их для более легкого запоминания. Про балду Александр Сергеевич сгоряча, конечно, написал, но с кем не бывает
Князь же Мирослав действительно старался и продолжал стараться уже целый век выражаться современным русским языком, но природа-мать его брала свое, и князь временами все же вставлял архаизмы, особенно, когда нервничал Но кабы не память многовековая, то не спел бы под гусельки Мирослав Сашеньке песнь о Вещем Олеге, пусть не шибко складно вышло, зато правдиво, а рифму поэт сам подогнал не всем же, право, с ямбами да хореями на короткой ноге быть.
Ой, отвлеклись на времена дремучие, прошлое столетие, и про вторую причину закрытых окон позабыли. Ненависть к иноверному выражалась у княжеской четы в нежелании видеть римско-католическую коллегию, которая уже аж три четверти века портила внутренние убранства некогда великого дома да вид из окна предводителю петербургской нечисти Ох, лучше б подле Никольского поселились князья Кровавые Нет, не кладбища, а собора, под колокольный звон бы засыпали Но это все были мечты странные, несбыточные, а действительность была суровая, непоправимая