Последнее уже ближе, сказала я. Он занимался историей Центральной Европы конца девятнадцатого и начала двадцатого века. Я помедлила, заметив восторг в глазах Реджина. Когда я была в старшей школе, он в соавторстве написал книгу о Первой мировой.
Невероятно, выдохнул он. Я смогу встретить его сегодня?
Если только ему не удалось каким-то чудом отмазаться и не прийти то да.
Улыбка Реджи была такой широкой, что, казалось, вот-вот разорвёт лицо пополам.
Великолепно. Нужно придумать идеальные вопросы, чтобы поставить его в тупик. Ну а теперь, он потер руки, что мне надо знать о твоей маме, чего ты ещё не рассказала?
Я задумалась. Что ему действительно нужно знать о маме?
Ну пожалуй, можно сказать, что она очень хочет с тобой познакомиться.
Естественно, сказал он. Что ещё?
Её впечатляют достижения, призналась я. Она гордится моим братом Сэмом, который стал юристом. Думаю, она и мной гордится, что я стала бухгалтером, но вряд ли впечатлена моей работой так же, как работой Сэма.
Его глаза распахнулись так широко, будто я сказала нечто невероятное.
Почему? Твоя работа звучит ужасно сложной.
Я отвернулась к окну, чтобы избежать его взгляда. Услышать от него тот же вопрос, который я задавала себе годами, оказалось больнее, чем я ожидала.
Может, это просто мои выдумки, пробормотала я.
Хотя на самом деле я так не считала. Когда Сэм закончил юрфак, ему устроили огромную вечеринку. Что, конечно, было абсолютно заслуженно он из кожи вон лез, совмещая учёбу с работой на полную ставку в маркетинге. А когда я сдала экзамен CPA, родители подарили мне дипломат. Ни вечеринки. Ни восторгов.
Может, дело просто в том, что они не понимают, чем я занимаюсь, уклончиво добавила я. Папа преподавал историю. Мама английский. Наверное, они никогда не видели особой прелести в бухгалтерии. Я пожала плечами. Или, может, их просто пугают цифры.
Ну, а я считаю, что твоя работа невероятно впечатляет, сказал Реджинальд с таким жаром, что я удивилась.
Правда?
Да, подтвердил он. Признаюсь, у меня нет чётких представлений о том, чем именно занимаются бухгалтеры, кроме того, что они разбираются ну с какими-то финансовыми документами и деньгами, и э-э Он поднял руку и потер затылок. С налогами и прочим. Но это явно сложно. И важно.
Он выглядел таким беспомощно смущённым, стараясь подбодрить и сделать комплимент, что я была совершенно обезоружена. Неосознанно я придвинулась к нему ближе на заднем сиденье.
Мне правда нравится моя работа, призналась
я. Просто жаль, что для моей семьи этого мало.
Я тоже жалею, сказал Реджинальд с искренним сочувствием. А потом его лицо просияло. Слушай, у меня идея! Если твоя мама так впечатляется достижениями, то правда обо мне её, наверное, просто шокирует, да? Он игриво приподнял брови. Может, это даже будет весело.
Мне потребовалась минута, чтобы понять, к чему он клонит.
А ты имеешь в виду сказать ей, что ты не работаешь?
Он уставился на меня, нахмурив брови, и замолчал.
Ну допустим. И это тоже.
Я попыталась представить, как рассказываю маме, что встречаюсь с безработным.
Нет, не думаю, что это сработает. Увидев выражение его лица, я поспешила добавить: Ничего плохого в том, чтобы не иметь работы, нет, правда. Просто я уже лет десять не встречалась ни с кем, кто бы не работал или хотя бы не учился. А то и то и другое сразу. Я покачала головой. Она просто не поверит, что я вообще могла встретить человека без работы.
Но ведь я не работаю, напомнил он. И ты меня встретила.
Он был прав.
Мама просто этого не поймёт, мягко сказала я. Клянусь, для меня правда о тебе ничего не значит, но, думаю, лучше придерживаться версии, которую я уже озвучила. Мы познакомились на работе. Ты айтишник.
Он тяжело вздохнул.
Ладно. Раз уж ты сказала маме, что я работаю в сфере IT, я подыграю. Но можно я чуть приукрашу эту историю?
Я не видела в этом вреда.
Конечно.
Отлично, обрадовался он. Потому что «работает в IT» звучит до ужаса скучно.
Я фыркнула.
Ладно, справедливо. Но в моё оправдание: я придумала это на ходу. В любом случае, мы, наверное, чересчур всё усложняем. Лучше плыть по течению. Видя, что он смотрит на меня непонимающе, я пояснила: Просто будь собой.
Быть собой, повторил он. И притворяться, что я в тебя влюблён.
У меня загорелись щёки. Мы договаривались притворяться, что встречаемся. Но о влюблённости речи не шло. Хотя, по правде говоря? Чтобы это сработало, он, пожалуй, был прав.
Ээ, да, пробормотала я, чувствуя, что краснею ещё сильнее. Кроме этого, просто будь собой. Всё будет нормально.
Знаменитые последние слова, предостерёг он.
И, как оказалось, он тоже был прав.
Тётя Сью была из тех типичных жителей Среднего Запада, кто считал, что дом не является домом, если его интерьер и экстерьер не украшены в соответствии с сезоном. Конечно, март в Чикаго это не совсем определённый сезон. Поэтому, кроме арки, под которой мы с Реджи прошли к парадной двери тётя Сью оплела её свежими сосновыми ветками и украсила одной-единственной, довольно сдержанной, большой розовой лентой, во дворе, казалось, больше ничего не менялось.