Киру почему-то томило беспокойство. Она, выспавшись за все предшествующие дни, почти не могла уснуть, бродила по тесной камере мимо полки и, даже не замечая этого, тёрла и тёрла плечи, отчего, кажется, становилось только хуже. Правда, таблетки, которые ей приносили с каждой едой, снова помогли. Когда за ней наконец пришли, она испытала облегчение неопределённость, хоть и вполне понятная в своей перспективе, уже начинала её выматывать. Выходя в коридор, она хотела было оправить китель, но солдаты, сопровождавшие её, не дали этого сделать, взяли её за руки, прямо за запястья, стиснули их, словно живые наручники. Это было так странно, что она даже вздрогнула.
Все вокруг неё были настроены чрезвычайно сумрачно. Это попахивало
дурным развитием событий.
Всё в том же ангаре ей показалось, будто бы панели расставлены иначе. Нет, показалось. Просто вдоль основных стен прибавилось ящиков, полуразобранной аппаратуры, ещё кое-что изменилось, и на всём этом лежала печать какой-то паники, что ли Нет, не паники. Неразберихи. Спешки. Что-то происходило, но что именно, ей было не угадать. В том пространстве, куда её привели, теперь ждало ещё больше людей Мирвана, ещё больше солдат, а вот Кенред (вернее, его проекция), на этот раз был почти один. Его сопровождали лишь двое, и это не были самые приближённые люди. Это могло быть знаком чего-то важного Или могло вообще ничего не значить.
Киру подвели ближе, но мужчины лишь едва взглянули на неё. Между ними шёл какой-то очень напряжённый и вместе с тем почти бессловный диалог. Они больше тягались взглядами, чем словами, и воздух между ними только что не искрился.
Двадцать человек, проговорил Кенред. Большее невозможно.
Я полагал, ты как-то иначе понимаешь свои обязательства перед семьёй, ответил Мирван, и звучало это без малого как ругательство.
Я понимаю свои обязательства перед семьёй. И перед империей. Я предлагаю тебе зелёный свет. Это больше, чем я могу предложить как канцлер.
Мне не нужны твои подачки. Всё или ничего.
Кенред довольно долго молчал.
То, что ты хочешь, невозможно.
Очень жаль. Мирван мельком оглянулся на Киру. В таком случае, полагаю, нам стоит приступить.
Приступить?
Я избавлю вас от неясности, господин канцлер, и вы сможете лично убедиться, что отныне вольны вступить в новый брак. Рок испытующе взглянул сперва на Кенреда, чьё лицо ещё сильнее окаменело, а потом на Киру. Она лишь устало опустила глаза.
Канцлер, словно желая остановить происходящее, поднял правую ладонь.
Ты же понимаешь, что такие действия совершаются лишь однажды. Разве месть стоит того, чтоб отказаться от шанса? Шанса хоть на что-то.
Ты зря тянешь время. Мирван обернулся к солдатам, сопровождавшим пленную, и кивнул им. Киру подхватили под локти и оттащили к одной из панелей. Она не успела толком ничего рассмотреть, а её уже прижали спиной к панели, широко развели руки и каждую привязали к ременной петле. Она, растянутая почти до боли и поневоле недоумевая, взглянула на Мирвана тот, кажется, довольно напряжённо следил за её лицом. Потом оглянулся на канцлера, побелевшего ещё сильнее, чем до того. Протянул руку, и один из солдат вложил ему в пальцы взведённый арбалет. Небольшой, старинный, отделанный блестящей медью, с обтёртым блёклым ложем. Последняя минута. Решай.
Остановись, трудно проговорил Кенред. То, что ты делаешь, уничтожает тебя.
Зелёный свет всем моим людям, всему снаряжению и грузам.
Это невозможно Нет, стой! Я готов обратиться от своего имени к императору и испросить тебе помилование. Тогда и ты сможешь просить за своих людей.
Нет, отрезал Мирван и, отвернувшись, вскинул арбалет к плечу. Ты хочешь что-нибудь сказать жене напоследок? А вы, герцогиня? Что-нибудь скажете?
Кира перевела взгляд на мужа. Попыталась улыбнуться, но ей было слишком страшно, и потому рот стянуло, словно резиной. Она сжала губы, насильно расслабила их и всё-таки улыбнулась.
Скажи Андрюше, что я его люблю.
Так бешено и вместе с тем сдержанно он никогда ещё на неё не смотрел словно хотел передать ей то ли свои жизненные силы, то ли какую-то безумно важную информацию. И обронил:
Будь спокойна.
У этих слов действительно было некое дополнительное значение. Кира насторожилась, нахмурилась и спрятала глаза, взволнованная, что противник может что-нибудь важное прочесть по её лицу.
Но Мирван, похоже, ничего не заметил. Он уже целился.
Нет? Ладно. Щёлкнула тетива, и стрела ударила в панель, совсем рядом с её головой. Она, помедлив, лишь покосилась в ту сторону. Сама удивилась, как ей удалось не вздрогнуть. Рок, нагнувшись, одним движением взвёл тетиву снова, принял от адъютанта стрелу. Я смотрю, совсем потерял сноровку. Скажешь что-нибудь?
Ты делаешь ошибку.
Да? Полагаешь? Мирван снова поднял арбалет и прицелился. Кира несколько мгновений смотрела в его колкие суженные глаза, после чего отвернулась насколько смогла. Возможно.
Снова зазвучала тетива, и под гулкий удар о панель Кира согнулась, потеряв вдох. Стрела ударила её по боку, но лишь скользнула по ребру, рассекла одежду и кожу. Это не было по-настоящему болезненно, лишь обожгло. Поэтому она просто тяжело дышала, повиснув в хватке петель. Плечи пока не ощущались. Она вообще в этот момент почти ничего не ощущала шок был сильнее боли.