Нет, я не захочу пить с вами чай.
Он перестал улыбаться, шагнул на эту сторону и задвинул ширму, подошёл ближе, с каждым шагом становясь всё отрешённее, как будто переход в кабинет перемещал их в деловое поле, остановился рядом и сказал без выражения:
Нам нужно поговорить.
Говорите.
Вы всё неправильно поняли.
Вера представила Эйнис, с этим её трудным лицом и фразой: «Надо быть мудрее», опустила голову и тихо рассмеялась, резко перестала и подняла ладони, делая серьёзный вид:
Я заинтригована, продолжайте. Люблю театр.
Что бы я ни сказал, вы меня не услышите, да?
Честно, я не представляю, что вы можете сказать такого, что заставит эту ситуацию выглядеть иначе. У меня просто фантазия пасует, я даже примерно не могу ничего сочинить. Прямо интересно, что сочините вы.
Он молчал и смотрел в сторону, Вера внимательно смотрела на него, думая, что его причёска идеальна для ношения гарнитуры в ухе. Министр посмотрел на часы, мрачно вздохнул и сказал:
Я не буду ничего сочинять. Как говорил мой отец, если женщина уже всё поняла, то ей объяснять бесполезно.
Вера медленно кивнула с ироничной клоунской улыбочкой, министр выглядел так, как будто ждёт ещё какой-нибудь реакции, чтобы было, за что зацепиться и продолжить разговор, но пауза затягивалась, а реакции не было. Её эта тишина вообще не напрягала, а его, судя по нервным движениям глаз и пальцев, напрягала очень сильно. Он опять посмотрел на часы и сказал:
Давайте это обсудим... вечером. Вы пока отдохнёте...
Я не устала.
Мне нужно... быть в другом месте.
Да ладно, а как же фестиваль? Вы отменили все мои встречи на сегодня, а теперь у вас внезапно появились какие-то дела? Там клёны без нас не опадут?
Он выглядел всё более нервно, Вера опять подумала о том, как же они с Двейном похожи, они и психовали одинаково, и внешне на них одинаково отражалось сухая кожа, тёмные тени под глазами, морщины.
«Как я умудрялась на него раньше смотреть и думать, что он красавчик? Ему тыща лет на вид.»
Министр в третий раз за минуту посмотрел на часы и сказал:
Вера, у меня есть максимум полчаса. Произошло кое-что срочное, я должен быть там. Это не относится
к вам, это другая моя работа, я там правда нужен. Если вы хотите мне что-то сказать, спросить или попросить, говорите сейчас.
Не хочу.
Тогда увидимся вечером. Поговорите с секретарём, найдите себе занятие. Можете пойти на рынок, потратить гору моих денег.
Зачем? У меня есть свои.
Из мести, конечно. Зачем тратить свои, когда можно тратить мои? Это же приятнее.
«Проблема в том, что это одни и те же. Вы думаете, я не в курсе? Грёбаный Ричи ещё смеет изображать, что ему нужно моё разрешение. Подписи господина министра будет достаточно, моей подписи его рукой. Аферисты.»
Она молча развернулась и вышла из кабинета.
***
Брат Чи выглядел так, как будто слышал каждое слово, но прикидывался глухим. Вера молча села на диван для посетителей, взяла себе из вазы на столе персик, осмотрела его с сомнением, потом махнула рукой и откусила.
«Сдохну так сдохну, пусть меня убьёт персик, это лучше, чем умереть от стрелы в спину или яда на дверной ручке.»
Персик оказался свежим и очень вкусным, только ощутив его насыщенный сладкий запах, она поняла, что за обедом практически не чувствовала вкуса еды, и запаха, она просто жевала что-то, что жуётся, как будто заболела.
«Потому и аппетита не было, наверное. Странно, когда я смотрела на Бутика, и думала, что он действительно похож на хлеб с паштетом, я хотела есть. А потом села за стол и расхотела. Хотя, в компании Эйнис не мудрено.»
Забив на Эйнис и в очередной раз вытолкав мысли о ней из головы пинками, Вера ещё раз откусила от персика и занялась подготовкой к встрече с шутом. Это ощущалось оптимистично смешные коты у неё в телефоне были, юмористические рассказы тоже, даже какие-то мемасы, которые ей присылали, а она пока не удалила, потому что не успела, а место на карте ещё не кончилось.
«Но рано или поздно оно кончится. И придётся делать выбор.»
В данный момент в галерее крайней была фотография Артура из столовой, он не знал, что его снимают, и просто смотрел на Веру, ожидая продолжения истории.
«Артур тоже выглядит уставшим и задолбанным. Тогда я этого не видела.»
Следующей была фотография куска листа в клеточку, с выведенной по клеткам надписью: «Не съел :)», это точно было написано шариковой ручкой, самой простой и дешёвой, и бумага была дешёвая, без пафоса, ей это ни о чём не говорило.
На следующей фотографии был господин министр внешней политики Карна, великолепный во всех отношениях, в парадном сером костюме с красным платком в нагрудном кармане. В тот момент в платке ещё не было ногтя принцессы Вильмис, и министр выглядел далеко не так уверенно, как тогда, когда этот ноготь там появился. Он стоял на потайном балконе над залом для игры в карты, задумчиво смотрел куда-то за кадр, немного улыбался, как будто думал о чём-то приятно волнующем, но не хотел этого показать.
«Потом он открыл мне секрет, что министры существа наивные и доверчивые, и мягко попросил не вводить Рональда в заблуждение и не играть с едой, даже если зайчик очень вкусный и интересный. Потому что война будет в любом случае, при любом раскладе, а где война, там военный министр.»