Она заерзала на своем месте.
Я просила тебя перестать говорить «настоящие мужчины».
Мне нравилось, что я проникал ей под кожу; для нее поднять эту тему было все равно что мед для медведя. Она хотела, чтобы наши народы объединились. Одна эта мысль заставила меня самодовольно улыбнуться, потому что я тоже этого хотел. Со мной как с правителем, конечно, но сейчас эти детали были не важны. Если бы она была готова дать нам целый класс девочек для формирования и влияния, я бы согласился. Пусть они растут вместе с нашими мальчиками и влюбляются друг в друга. Ах, мысль о подростковой беременности и рождении детей естественным образом заставила мою кровь течь быстрее.
Я думаю, что твоя идея об этой школе не отпускает меня. О какой возрастной группе ты думала? спросил я.
О, от самых маленьких детей, насколько это возможно. Думаю, что это необходимо, если мы хотим добиться наилучшего результата.
Нет, возразил я. Ты чертовски хорошо знаешь, что ни одна мать не позволит своим малышам жить здесь. Они должны быть старше, как подростки.
Подростки? спросила она и сморщила нос. Подростки это самый сложный возраст. Они не слушают взрослых и уже полны предрассудков.
Тогда предподростковый возраст, пошел я на компромисс, думая, что смогу быть терпеливым.
Перл торжественно кивнула.
Мне придется связаться с Советом, чтобы получить их мнение. Если они скажут нет, нет необходимости развивать эту идею дальше.
Расправив плечи, я заявил:
И именно поэтому мне нравится быть единоличным правителем. Не с кем спорить, не у кого спрашивать разрешения. Так гораздо проще.
Перл бросила на меня взгляд, который сказал мне, что она снова держит свои мысли при себе, и это разозлило меня.
Знаешь, насчет этих предрассудков, сказал я. Кристина раскрыла некоторые слухи о нас, и трудно поверить, что мамочки настолько наивны, чтобы думать, что мы все каннибалы и насильники.
Не называй нас наивными, возразила Перл. И я не понимаю, почему странно, что мы боимся худшего, учитывая историю между нашими народами.
Каннибалы? выплевываю я: Правда?
Она улыбнулась.
Да, ну, я, например, рада, что вы не каннибалы, но что касается насильников, я не могу не задаться вопросом, почему женщина нуждается в защите здесь, если не потому, что вы не доверяете своим мужчинам.
Я напрягся и постучал большим пальцем по своему бедру.
Почему у меня такое чувство, что мы все еще играем в шахматы, и ты только что забрала мою королеву?
Потому что это законный вопрос. Перл понизила голос и кивнула на дверь. Охранники здесь для того, чтобы держать меня внутри или охранять меня от людей снаружи?
И то, и другое, сказал я.
Ты признаешь, что опасность существует?
Я коротко кивнул, и выражение ее лица стало обеспокоенным.
Это только доказывает, что я не наивна. Мы оба знаем, что некоторые из твоих людей могли бы изнасиловать меня, если бы я не была защищена.
Черт ее раздери! Она была права, но ни один из этих ублюдков никогда не доберется до нее. Я не хотел объяснять ей, что моей самой большой заботой был мой собственный брат. Он был бомбой замедленного действия, которой я не доверял
находиться рядом с ней, и я не хотел объяснять ей, что единственный человек, который действительно мог уберечь ее от Магни, был я. Раздвинув ноги, я еще глубже погрузился в кресло.
Ты уверена, что хочешь знать? спросил я.
Да. Она кивнула.
Я медленно помассировал переносицу и тихо проговорил:
Правда в том, что ты действительно не вовремя. Видишь ли, каждые пять лет проводится языческий ритуал, когда девственницу приносят в жертву при полной луне, и прошло почти пять лет с тех пор, как была найдена последняя жертва. Я прищурил глаза. Охранники здесь, чтобы защитить тебя, потому что я беспокоюсь, что ублюдки попытаются добраться до тебя. Я избавлю тебя от кровавых подробностей, но давай просто скажем, что после той ночи она не была девственницей и не пережила жестокого обращения, которому подвергли ее мужчины.
Я ожидал, что Перл рассмеется над этой нелепостью, но она сжала ноги вместе и тяжело сглотнула, когда ее левая рука ухватилась за подлокотник дивана и сжала его так, что костяшки пальцев побелели.
Ритуал, конечно, незаконен, продолжил я. Женщины драгоценны для нас, и это большая потеря, когда мы теряем женщину. Я полагаю, именно поэтому язычники считают девственницу высшей жертвой, которую они могут принести своим богам. Я вздохнул. Я хотел бы найти способ сломать им шеи, чтобы они прекратили эту варварскую традицию. Это чертовски обидно для любой женщины, когда из нее высасывают кровь и подвергают такому насилию.
Ноздри Перл раздулись, когда она задышала.
Это правда? спросила она дрожащим голосом.
Неужели ты думаешь, что я стал бы лгать о чем-то настолько серьезном? нахмурился я в ответ, находя забавным, что мамаши были столь наивны. Ты называешь меня лжецом?
Нет, я бы никогда, извинилась она.
Обвинение кого-то во лжи, вероятно, было тем, что Кристина всегда называла неподобающим общением. Что за сборище трусих.
Глаза Перл метнулись к двери, а затем обратно к окну, и она выглядела так, как будто ожидала, что орда зомби появится в любую секунду или, скорее, язычников. Боже!