Они не появлялись до вечера. Сигурд, в гневе хлопнув дверью, опять ушел в лес. А Ивар теперь в этот приход Харбарда был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что означают доносившиеся из родительской спальни звуки.
Служанки возбужденно шептались, что Харбард не изменился ни капли: не прибавилось ни единой новой морщины на лице, ни одного седого волоса на голове, хотя с последнего его появления прошло почти десять лет.
Он вышел в общий зал чуть раньше матери и, завидев Ивара, первым делом подошел к нему:
О, ты стал совсем взрослый, ты помнишь меня?
Ивар кивнул, хотя на самом деле помнил Харбарда плохо. Только то, что он приходил раньше, и что мать была рада ему, а вот как он выглядел нет. И еще помнил слова Сигурда о том, что Харбард, кроме матери, отымел половину каттегатских женщин, и мать прогнала его, когда узнала.
А
потом Харбард перевел взгляд на Ангрбоду. Она сидела на расстеленной на полу бараньей шкуре рядом с Иваром и штопала рубаху, которую он порвал на днях.
Ты ведь Ангрбода, дочь Флоки и Хельги? Харбард наклонился к ней, уперев в колени руки.
Она кивнула, не поднимая головы.
Ты выросла такой красивой. Будто живое воплощение Фрейи, сказал он.
Вообще-то Ангрбоду сложно было назвать красивой, как и Хельгу, и Флоки. Но Ивару все равно нравилось смотреть на нее, ее лицо притягивало чем-то другим не красотой.
Я совсем не похожа на Фрейю, спокойно ответила Ангрбода и в очередной раз проткнула ткань иголкой.
Ошибаешься, покачал головой Харбард. В каждой женщине есть Фрейя, каждая на нее в чем-то похожа.
Но я еще не стала женщиной, так же спокойно сказала Ангрбода и вытянула вверх иголку. Нитка с тихим шорохом прошла сквозь ткань.
Ивар понял, что краснеет, когда до него дошел смысл ее слов. С ним Ангрбода о таких вещах никогда не говорила. Он был уверен, что она, как и он сам, стесняется подобных тем.
О-ох, дитя! улыбнулся Харбард и, взяв лицо Ангрбоды в свои руки, приподнял его вверх. Это лишь вопрос времени.
Она моргнула и подняла ресницы, посмотрев прямо на Харбарда. Ивар так и не смог понять, какое в ее глазах было выражение.
Мать наконец вышла в общую залу, на ходу пытаясь поправить взмокшие, слипшиеся волосы, и одарила Харбарда таким взглядом, после которого он сразу же отпустил Ангрбоду и выпрямился.
Кажется, с появлением Харбарда мать стала меньше любить своего драгоценного Ивара! смакуя каждое слово, проговорил Сигурд спустя пару недель.
Они с Иваром сидели за обеденным столом вдвоем, а из родительской спальни доносились ставшие уже привычными за это время звуки.
Зато она не стала больше любить тебя! процедил Ивар в ответ и оторвал зубами кусок от запеченной бараньей ноги.
Сигурд взял в руки нож и потрогал его острие кончиком указательного пальца.
Ангрбоду ты тоже готов делить с Харбардом, как делишь с ним мать? с едва скрываемой улыбкой поинтересовался он.
Что?! Ивар бросил баранью ногу на стол, промахнувшись мимо тарелки.
А ты не знал? Теперь Сигурд уже улыбался вовсю. Харбард целовал Ангрбоду. На людях. В губы, как мужчина целует женщину. И не один раз. Все видели это. Как думаешь, они до сих пор только целуются или дело пошло дальше?
Ангрбоду Ивар нашел на побережье неподалеку от каттегатской пристани. Она явно недавно плавала и только что вылезла из моря: на тунике были темные пятна от влажной исподней рубашки, надетой под низ, а с мокрых волос все еще понемногу капала вода. Закатное солнце играло с волосами Ангрбоды, расцвечивая их яркими оттенками меди.
Ползать по песку Ивар ненавидел. Это было труднее, чем ползать по твердой земле, которая давала неплохую опору для рук. А еще песок вечно забивался под одежду, в штаны особенно неприятно, и его приходилось вытряхивать оттуда, иначе можно было стереть в кровь кожу на животе, бедрах и ногах. Впрочем, Ивар так и не мог решить, что хуже: песок или чавкающая жидкая грязь, в которой мало, что измажешься с головы до ног, так еще и вымокнешь. Из-за нее весной и осенью, и летом во время дождей приходилось торчать дома, если кто-то из братьев или Флоки не соглашался потаскать Ивара на спине.
Ангрбода сидела, опустив голову, и медленно вычерчивала указательным пальцем на песке изогнутые линии одну за другой. Ивар, пока искал ее, успел мысленно высказать столько гадостей, сколько раньше и представить не мог в отношении Ангрбоды. А теперь подполз на расстояние вытянутой руки, но слов найти не получалось.
Что у тебя с Харбардом? наконец спросил он, постаравшись, чтобы это прозвучало угрожающе, но голос подвел его и дрогнул. Что он делал с тобой?
Ничего такого, о чем тебе стоит знать, ответила Ангрбода тем же спокойным тоном, каким говорила Харбарду, что еще не стала женщиной несколько недель назад.
Почему это мне не стоит знать? сквозь зубы проговорил Ивар, чувствуя, что злость возвращается к счастью.
Потому что я не твоя собственность. Я могу делать, что хочу. Ангрбода пририсовала овал на конце очередной линии такой же, какие были и на концах других, с двумя точками внутри. Голова, понял Ивар. Ангрбода рисовала змей.
Ивар зарычал и принялся раскидывать руками песок в разные стороны, уничтожая все ее рисунки. Ангрбода выпрямила спину, положила ладони себе на колени и смотрела теперь на них. Опять не на Ивара!