Ивар то и дело отпускал по этому поводу гаденькие шуточки, но братья, похоже, сговорились и специально не обращали внимания, как он ни старался.
Ивар опять был словно пустое место! А ведь это он убедил братьев и Бьерна в том числе что они должны отомстить за смерть отца. А теперь, когда час расплаты приближался, все забыли об этом.
Когда решали, кто должен возглавить поход в Англию, все сошлись на том, что это будет Бьерн. Он ведь старший сын великого Рагнара Лодброка! А еще он сын Лагерты, которая убила мать и захватила власть в Каттегате! Когда Ивар заводил разговор о том, что нужно расквитаться с Лагертой, Уббе, Хвитсерк и Сигурд сразу же вспоминали про Бьерна, ведь он их единокровный брат, а Лагерта его мать. Про свою собственную мать они почему-то не помнили! Стоило Аслауг умереть, и ее сыновья забыли о почтении все, кроме Ивара.
Впрочем, отца братья тоже не слишком-то почитали вот его как раз еще при жизни. Обвиняли в том, что он бросил своих детей и свой народ, в том, что утаил ото всех гибель поселения в Уэссексе, в том, что сошел с ума под старость, и в том, что позорит себя и свою семью, затевая самоубийственный поход в Англию с кучкой жалких наемников, которым заплатил сокровищами из собственного клада. И никто не согласился пойти с ним. Никто, кроме Ивара.
Так и кто после этого был самым достойным среди детей Рагнара Лодброка? Кто, если не Ивар?
Вы с таким благоговением говорите о Бьерне, что, кажется, скоро начнете
целовать его зад, отпустил он очередную колкость.
Ты говоришь об этом с такой обидой, что кажется, если это случится, ты будешь нам завидовать, ухмыльнулся Хвитсерк, подняв голову от точила. Он восхищался Бьерном больше других после похода в Средиземное море, в котором участвовал под его предводительством.
Уббе и Сигурд хохотнули, но сдержанно нарываться на крупную ссору с Иваром они явно не хотели. По крайней мере, сегодня.
Завидовать чему? ощерился Ивар. Тому как ты, Хвитсерк, будешь облизывать вонючую медвежью жопу Бьерна? И, высунув язык изо рта, Ивар принялся двигать им, словно что-то лизал.
А у тебя неплохо получается, усмехнулся Хвитсерк. Но если будешь делать так с Бьерном, смотри, чтобы на улице было не холодно. А то вдруг у Бьерна Железнобокого железными окажутся не только бока, но и зад. Тогда твой язык примерзнет, и нам придется его отдирать.
Вот теперь Уббе и Сигурд согнулись от хохота. К ним присоединились даже кузнец и подмастерье. Ивар был вне себя от ярости. Но где-то на краю сознания понимал, что если сделает глупость, станет только хуже. Нужно было зайти с другой стороны без промаха ударить по живому, притом лишь на словах.
Надеюсь, вы не забыли, что мать Бьерна убила нашу? процедил Ивар. И теперь она живет в том доме, где мы родились и выросли. И правит к слову, вместе с Бьерном Каттегатом, который завоевал наш отец и в котором долгие годы властвовала наша мать. Вы не забыли, как Лагерта лишила нас того, что наше по праву? Если так, то не забудьте еще, что Бьерн ее сын, и свою мать он будет защищать до последнего. Ивар медленно, со скрежетом, провел точильным камнем вдоль лезвия длинного ножа, оглядывая каждого из братьев по очереди. Надеюсь, вы не раздумаете мстить Лагерте, когда придет время, добавил он и со всей силы воткнул нож в доски дубового стола, возле которого сидел.
Не раздумаем, коротко бросил Уббе, отвернулся и закопался в куче оружия, выбирая, какое еще требуется заточить.
Наша мать не была безгрешна, заявил Сигурд, отложил точильный камень и попробовал пальцем острие топорика. Если уж на то пошло, изначально она отняла у Лагерты мужа и право жить в Каттегате. А еще она изменяла нашему отцу с Харбардом. И Харбарда она любила больше, чем отца.
Сигурд! строго сказал Уббе. Этот разговор случался уже не раз и никогда не приводил ни к чему хорошему.
Не-ет, пусть продолжит, процедил Ивар, не сводя с Сигурда взгляда. Я хочу знать, что он на сей раз скажет про Харбарда и нашу мать.
А почему же про нашу мать? оскалился Сигурд, подкинув в руке топорик. Может поговорим о том, что сделал Харбард с Ангрбодой?
*
Тем летом Ивару уже исполнилось пятнадцать. Бьерн созвал мужчин Каттегата в небольшой поход вдоль северного побережья, похожий на тот, с каких начинал отец. Уббе и Хвитсерк ушли с ним, Сигурд тоже хотел, но ему сказали, что он еще слишком юн, хотя дело было не в этом. Мать вынудила всех оставить его, чтобы Ивару не было обидно киснуть единственному из братьев дома. Сигурд злился, кричал на мать, уходил в лес и не появлялся по нескольку дней кряду, а Ивару при каждой встрече заявлял, что в следующем году точно пойдет в поход, потому что тогда ему будет уже семнадцать, и никто не сможет сказать, что он не настоящий мужчина!
Мать тоже злилась часто и на всех. Возможно, она даже жалела, что поступила так с Сигурдом, но, конечно, никому не признавалась в этом. После того, как она неделю не разговаривала со служанками иначе, чем криком, и без устали гоняла их с пустыми поручениями, в Каттегат опять пришел Харбард. Мать выскочила ему навстречу, разъяренная как кошка, и кинулась на него чуть ли не с кулаками. Харбард подхватил ее под бедра, перекинул через плечо и молча унес в спальню, не обращая внимания на то, что она молотила его ладонями по спине и что есть сил брыкала ногами.