Он яростно встряхнул ее за плечи бесполезно, она не подняла головы. Тогда он повалил ее на песок и навалился сверху, придавив предплечьем шею, он часто делал так, когда боролся с братьями. Ангрбода
вцепилась в его руку своими руками, но все еще не смотрела в глаза.
Не смей больше общаться с Харбардом! в отчаянии прокричал Ивар.
Ты не можешь мне приказывать! хрипло ответила Ангрбода и наконец посмотрела на него спокойными, как озерная гладь, глазами.
Ивар действительно не мог. Он постепенно понял это за последний год. Ангрбода слушалась его, угождала его капризам (порой, таким, от которых даже мать недовольно сводила брови и качала головой), но лишь тогда, когда хотела. Если же Ангрбоде что-то действительно не нравилось, заставить ее было невозможно. Ивар мог кричать, обзывать ее, щипаться или швырять в нее вещами тогда она просто уходила, молча. И со временем поступала так все чаще и чаще. Она была словно вода в ладонях: бери и делай, что угодно хочешь пей, хочешь держи, но одно неосторожное движение и она протекала сквозь пальцы, мгновение и ее уже не остановить.
Ивар, тяжело дыша от едва сдерживаемой злости, смотрел в глаза Ангрбоде, а она смотрела в его глаза почти безо всякого выражения. Казалось, это может продолжаться вечно.
Ивар снова зарычал и, приподнявшись на одной руке, что было сил оттолкнул Ангрбоду.
Ненавижу! Ненавижу тебя! прокричал он. Ненавижу!
Ангрбода уселась рядом и, подтянув к себе ноги, обняла руками колени. И, глядя на море, проговорила тихим ровным голосом:
Харбард сказал, что пришел в Каттегат на зов Аслауг, но понял, что другая в нем нуждается сильнее. И она вновь посмотрела Ивару в глаза. Какое было в ее взгляде выражение, он так и не понял: вызов, надежда или что-то еще?
Вот и иди к своему Харбарду! выкрикнул Ивар. Можешь даже уйти вместе с ним, он ведь всегда уходит! Я не хочу тебя больше видеть! Никогда! Уходи! Ненавижу тебя!
Ангрбода смотрела на Ивара, а он все кричал и кричал, повторяя одни и те же слова. Он даже несколько раз швырнул в нее песком, который загреб ладонями. Песок прилип к ее мокрым волосам и одежде.
А потом Ангрбода отвернулась, поднялась на ноги и пошла прочь. Больше он ее не видел.
Харбард в тот же день ушел из Каттегата, и те, кто видел это, говорили, что Ангрбода ушла вместе с ним.
Флоки выравнивал рубанком сосновую доску. Он строил для Бьерна очередной драккар. Ивар сидел по другую сторону от доски на толстом высоком пне и смотрел, как волны подкатывают к берегу одна за другой. Рядом с мастерской Флоки всегда были замечательные виды и море казалось особенно манящим и красивым. Может, поэтому Ангрбода так любила его.
Ее не было уже год. Ивар тосковал по ней невыносимо. Но никому не говорил об этом, даже матери и Флоки. Когда братья подкалывали его насчет Ангрбоды, он делал вид, что только рад ее уходу: раз Харбард был ей так дорог то и пусть. И изо всех сил старался в эти моменты не показывать, как зол на самом деле, чтобы никто не догадался, что он врет.
А знаешь, у вас глаза похожи, сказал вдруг Флоки.
Что? Ивар удивленно повернул в его сторону голову.
У тебя и Ангрбоды, пояснил Флоки, отложив рубанок. Ну знаешь очертания, брови Он взметнул вверх руку, и пальцы на ней принялись исполнять затейливый танец, пока он говорил. И цвет немного хотя у Ангрбоды хоть и голубые, но все же темнее. И чуть крупнее. Вот взгляд взгляд непохож.
Ивар недоуменно поморщился и уже хотел было спросить, что это за бред, но тут до него дошло: Флоки тоже тоскует по Ангрбоде. И тоже не знает, как высказать эту тоску.
Зачем ты назвал ее так: та, что приносит горе Ангрбода, зачем? с обидой бросил Ивар.
Флоки тяжело вздохнул и мотнул головой.
Я хотел обмануть богов, Ивар. Я считал, что не заслуживаю такого дара. Хотел показать им, что рождение дочери ничего для меня не значит. Я боялся, что если боги будут знать, как она мне дорога, то отнимут, если я сделаю что-то неугодное им.
Какая чушь! фыркнул Ивар.
Чушь? переспросил Флоки, и уже обе его руки взлетели вверх и принялись вырисовывать в воздухе странные линии. Вовсе нет. Боги чуть не отняли ее у меня много лет назад. Тогда Рагнар приковал меня в пещере, чтобы наказать за убийство своего друга Этельстана. Там я висел дни и ночи, и со сводов мне на темя капала вода: кап, кап, кап, кап и мгновения сливались в бесконечность. Ангрбода заболела тогда и чуть не умерла. Хельга выходила ее чудом. Мне кажется, после той болезни Ангрбода и стала такой. Хотя Хельга говорит, что я все придумываю. Боги тогда наказали меня. Они хотели забрать у меня дочь, но сжалились, и забрали только ее часть.
Разве боги могли наказывать тебя за убийство христианина? удивленно вскинул брови Ивар. Разве они сами не желали его смерти от твоих рук?
Флоки закатил глаза и на его лице заиграла полубезумная улыбка.
Смерти христианина
конечно, желали. Но Этельстан был другом Рагнара, Рагнар очень ценил его и любил. И, убив Этельстана, я вырвал кусок сердца из груди Великого Рагнара Лодброка своего собственного друга. Боги за это наказали меня.
Ивар потер ладони о колени. Под перчатками они вспотели и начали чесаться, но высушить их, не снимая намотанных поверх слоев толстой кожи, не было никакой возможности.