свой путь, как Джулиано прибавил ему в след:
Кто бы ни выиграл это состязание
Выборы, выразительно поправил его вице-канцлер, подняв перст в назидание.
Кардинал Борджиа остановился и, обернувшись, с легкой иронией смерил делла Ровере долгим взглядом. Достойный соперник, стоило признать. Блестящий ум в нем сочетался с почти фанатичным стремлением к власти. Уверенность в собственной непогрешимости, наверняка, придавала сил этому князю церкви, с резкими, но по-своему привлекательными чертами лица.
Будь вы другим человеком, вымолвил генуэзец, я бы проголосовал за вас.
Родриго вопросительно кивнул, неловко польщенный внезапной прямотой. В какую игру с ним играет хитрый итальянец?
Вы прекрасно выполняли обязанности вице-канцлера, признал делла Ровере, а кардинал Борджиа настороженно хмыкнул себе под нос. Церковь нуждается в ваших организационных талантах.
Но? подтолкнул к сути Родриго, подняв глаза в потолок. Его порядком коробил этот разговор. Ближе к делу, Джулиано.
У нее также есть иные нужды.
Какие, например? Борджиа присел на ближайшую ступеньку, с нарочитым любопытством разглядывая соперника.
Из-за соседней колонны на темном фоне выступал гордый, словно вырубленный из камня, профиль делла Ровере.
Честность, неподкупность, добродетельность, не спеша перечислил Джулиано.
По-вашему, мне недостает этих качеств? приподнял брови кардинал Борджиа, слегка озадаченный подобной откровенностью.
Да, коротко отрезал делла Ровере, и недобрый стальной отблеск загорелся в его холодных, суженных глазах. А посему я буду сражаться против вас до самого конца и любыми средствами.
Родриго лишь спокойно кивнул. Он никогда не питал пустых иллюзий и, в сущности, был рад такому повороту событий. Открыто высказанная угроза противника предпочтительнее лести и фальшивого смирения, и в определенной мере такой вызов играл Родриго на руку.
Мне свойственно выигрывать все свои сражения, тихо произнес Борджиа и неторопливо поднялся, решив окончить этот пустой разговор. Но что толку говорить о битвах? воскликнул он, пристально буравя взглядом поджавшего губы делла Ровере.
Испанец театрально перекрестился и нарочито громко произнес:
Все в руках Божьих! и уже с едва различимым снисхождением добавил: Доброй ночи, милорд.
Он зашагал прочь, не думая дожидаться ответа.
Следующий день конклава укрепил позиции Борджиа на четыре голоса, а значит все, что Родриго потребовал в письме от Чезаре, было исполнено, он и не сомневался в преданности сына. Но дабы достичь успеха, необходимо удвоить усилия, о чем он сообщил в тот же вечер, а почтовый голубь донес столь ценное послание в роскошный дом на площади Пиццо-ди-Мерло.
И символ, и посланник. Часть восьмая
Однако черный дым на утро известил Папа не избран. На исходе дня голубь принес очередное письмо на площадь Пиццо-ди-Мерло.
Собрать золото и богатства со всех церквей, дворцов и приходов Борджиа такая работа была вполне под силу Хуану, и он с большим азартом помчался по заданию отца. К вечеру девять мулов, груженных золотом и серебром, направились по адресам, перечисленным в послании.
Наутро епископ Борджиа вновь был у голубятни с письмом, в котором он докладывал отцу о проделанной работе. Он более не терзался размышлениями о правильности происходящего, где-то глубоко внутри он даже начинал ощущать смутные надежды на большое будущее для себя самого. Что, если ему удастся выбраться из пут священнослужителя и пойти, наконец, по столь желанному пути солдатской славы? От этих тщеславных мыслей его отвлек певучий голос сестры за спиной:
Что это за голубь, Чезаре?
Он обернулся к ней с улыбкой.
Лукреция приближалась, шурша подолом юбки, озадаченно рассматривая птицу в руках брата.
У него двойное предназначение, ответил Чезаре, окинув ее взглядом, полным обожания.
Она, как и всегда, выглядела
обворожительно: золотые кудри собраны от ангельского лица и по-девичьи распущены по плечам, кремовое платье, отороченное красными кантами, оттеняет белоснежную кожу, ясные глаза прищурены от недоумения.
Как многое в этой жизни, продолжил Чезаре, переводя взор на бьющегося в руках голубя, он и символ, и посланник.
Символ чего? с жадным любопытством спросила Лукреция, остановившись за спиной брата.
Неиспорченной души, улыбнулся ей Чезаре вполоборота, голубь в его руках отчаянно пытался расправить крылья. Епископ сдерживал птицу мягко, но прочно.
И посланник чего?
Испорченности, ответил он с оттенком легкой иронии в голосе, постукивая по лапке голубя, к которой было прикреплено письмо держалось надежно. Чезаре выдохнул в облегчении. С почтовыми голубями возиться он никогда не любил, унимать их трепыхающееся тельце, пока крепишь послание к этой крохотной лапке не самое приятное занятие.
Он принес новости о том, сколько голосов на выборах Папы нам нужно купить? ошарашила его неожиданно точной догадкой Лукреция.
Ты преступно хорошо осведомлена, сестрица, невесело усмехнулся Чезаре, про себя размышляя о том, кто успел посвятить ее в такие подробности. Но я верю, что твоя душа все еще чиста.