И только подойдя вплотную к фигуре, коснувшись холодных ладоней каменной женщины, поняла, наконец, зачем я здесь, и что привело, вернее, притянуло меня сюда.
Лаири! Гномий меч.
Что ж вот, похоже, и цель, с которой тот «дожидался» меня еще там, в сиде чужого мира. Вот он конец нашего с ним пути. Я с самого начала чувствовала, что мы с ним только попутчики, и ничего больше. А получить его должны были именно эти протянутые из стены руки связь между ними была несомненной и нерушимой. Что там говорил Тавель? Руки друга и руки мастера? А как насчет рук бога?
И я решилась. Глупо было сказав «а», не сказать уж и «б». Под зачарованными взглядами притихших гномаэ, набившихся в этот коридор уже немерянно, в полной, кстати, тишине, я медленно и аккуратно отстегнула лаири с перевязи и вложила в протянутые каменные ладони. Рукоятью с камнем в левую, ножнами с рунами в правую. Знала, что нужно было именно так.
Пару секунд ничего не происходило, слышалось только тяжелое дыхание за спиной, да торопливые шаги все еще протискивающихся в галерею мастеров, а затем Нет, я просто не могла поверить своим глазам, хотя и ожидала чего-то подобного, не зря же не в силах была отвести взгляда от этих рук. Они ожили! Статуя зашевелилась. И это притом, что магии я совершенно не чувствовала. Вернее, не чувствовала привычной уже магии данов, но что-то другое здесь, похоже, все-таки было.
Неуловимо быстрым движением каменные пальцы сомкнулись на мече, а затем руки двинулись, разворачивая лаири левая вверх, правая вниз, до тех пор, пока клинок не встал вертикально. Камень в навершии разгорелся внутренним светом, озарив едва намеченное женское лицо со строгими чертами, и словно начал уплывать вглубь. Нет, не так! Это статуя, теперь уже точно статуя, полностью отделившаяся от стены, подалась назад, открыв проход куда-то в глубину, и продолжала невесомо скользить дальше, явно приглашая следовать за собой.
Из ступора меня вывел ликующий рев за спиной. Гномаэ! О которых я, оказывается, уже забыла. Вздрогнув от неожиданности, пришла в себя. «Ну и чего, спрашивается, так орать? Что здесь, в конце концов, происходит? С моим непосредственным участием, между прочим. Опять я узнАю все последней? Нет уж, хренушки! Раз приглашают, значит, войдем». Я решительно шагнула вслед за уплывающей фигурой в открывшийся зал, освещенный только неверным светом камня в рукояти.
«Черт! Ну во что я опять лезу, а? Чего мне без приключениев-то не сидится?» Впрочем, думала я над этим уже внутри, и недолго. Едва разглядев, где оказалась, выкинула из головы все глупости и принялась внимательно осматриваться, ощущая себя эдакой Ларой Крофт, причем при исполнении.
Несомненно, это был храм. Старый, даже древний, но вовсе не заброшенный. Казалось, все то время, пока он был закрыт, здесь шла своя, незаметная, но очень явная жизнь. Именно жизнь, а не просто заклятие сохранения, как было, например, в сиде. Странно. Что здесь могло «жить»? Ведь кроме голого камня и металла вокруг ничего нет. И тут же поняла камень и жил, что бы оно ни значило.
Тем временем фигура, сделав изящный пируэт вокруг стоявшего в центре алтаря (?) в виде толстенького сталагмита, замерла, наконец, неподвижно прямо за ним и осветила его с помощью своего оригинального фонарика. Гномаэ, протиснувшиеся сюда вслед за мной, орать на этот раз не стали, хватило их только на полупридушенный вздох. У меня самой вырвался такой же.
Камень! Потрясающей красоты друза сросшихся кристаллов нежнейшего розово-сиреневого цвета. И чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее было ощущение чего-то живого. Обманчивое конечно, но до чего же отчетливое. Или не такое уж обманчивое?
От этой мысли мне стало здорово не по себе так недолго и последние мозги подрастерять.
Пора было приводить психику в порядок, а то еще и не такое покажется. Захотелось вдруг сделать что-нибудь неприличное и бессмысленное. Просто из чувства самосохранения, чтобы не рехнуться от этого крайне возвышенного антуража. Ну, я и сделала. Решительно протопала к камню и фамильярно положила на него руки. Ага, обе сразу и даже не помывши.
Толпа за спиной угрожающе загудела, словно готовился напасть разозленный пчелиный рой, но очередное «Молчать!» мастера погасило бунт в зародыше. А вот камень против такого обращения как раз не возражал. Чуть ли не приласкавшись к моим ладоням, словно скучавшая кошка, он вдруг тоже начал разгораться нежно лиловым внутренним светом. Экая, однако, у местных минералов тяга к иллюминации
От неожиданности я отдернула руки. И увидела. Во все более и более ярком свете, залившем, наконец, весь этот совсем не маленький зал, проступили несколько покрытых резьбой каменных сундуков? Или ларей? Думаю, не так уж важно, как обозвать эти вместилища. А на них геометрически выверенные шеренги книг, оружия и других малопонятных предметов. В полном, кстати, порядке и без малейших следов пыли или запустения.
Но разглядеть все подробно не получилось. Едва друза засветилась ровно, точно лампа под лиловым абажуром, серый камень в навершии меча начал гаснуть, пока опять не стал обычным с виду кристаллом. А затем статуя «ожила» вновь, повторив все проделанные ранее движения в обратном порядке. И когда пальцы каменных рук разжались, выпустив клинок, я машинально подставила ладони, приняв его обратно.