Он рассказал нам о небольшом, едва приметном и слабо охраняемом складе на берегу реки Кочеко. Его владелец, Эдвард Кауффман, был симпатизером и оказывал благотворительную помощь неисцеленным: тайком переправлял им лекарства и медикаменты. Тэк шел вверх по реке, борясь с мощным течением, и вышел точно к восточному крылу клиники Кауффмана. Тем не менее, ему пришлось прятаться на обратном пути, чтобы не попасться на глаза патрулю.
- Как ты узнал о клинике? спросила я.
- Моя сестра, коротко ответил Тэк. И хотя он не уточнял, я поняла: ей делали какую-то операцию. Он не хотел, чтобы я знала об этом. Потом до меня дошло.
- Такой же колкий, как гвоздь, произнес Грэндпа, когда Вор закончил свой рассказ. Вот, как он получил свое новое имя* и стал одним из нас.
*Тэк (англ. tack) гвоздь
За пределами приемной больница выглядит так же, как и все прочие больницы: непривлекательное унылое помещение, вычищенное до блеска. Мне не нравится эта чрезмерная чистота. Я сразу гадаю над тем, что
же именно пытаются скрыть или оттереть.
Я иду, не поднимая головы, не торопясь, но и не мешкая. В коридорах практически никого нет, и когда я прохожу мимо единственного встретившегося мне на пути доктора, он всего лишь бросает взгляд в мою сторону. Отлично. Здесь каждый занят своим делом.
Я делаю передышку, когда добираюсь до лифта: возле дверей стоит паренек, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на часы живое воплощение нетерпеливости. У него на шее висит фотокамера, и выглядит он так, словно не спал несколько недель. Представитель прессы.
- Вы здесь из-за Джулиана Файнмэна? это все, что мне требуется спросить.
- Шестой этаж, верно? Женщина в приемной сказала мне, что процедура проводится на шестом этаже. Наверное, ему за тридцать, но на кончике носа у него краснеет прыщ огромный, как волдырь. Да и сам он похож на прыщ того и гляди лопнет.
Я вслед за парнем захожу в кабинку и, протянув руку, костяшками пальцев стучу по кнопке.
- На шестом, отвечаю я.
Мне было шестнадцать, когда я в первый раз убила человека. Прошло почти два года с тех пор, как я сбежала в Дебри, и к тому времени хоумстид сильно изменился. Кто-то покинул его, кто-то погиб, появились новые обитатели. В мою первую зиму четыре недели сплошного снегопада, без охоты, без добычи мы питались тем, что осталось с лета: сушеными ломтиками мяса, а потом, когда и оно кончилось простым рисом. Но хуже голода был пронизывающий холод. Особенно в те дни, когда снег так быстро и плотно покрывал землю, что выходить наружу было попросту опасно. Тогда в хоумстиде стоял жуткий запах немытых тел, и скука была настолько сильна, что создавалось впечатление, будто она проникла тебе под кожу и зудит там.
В ту зиму умерла Мари. Она так и не оправилась после второго мертворожденного ребенка; еще до наступления зимы она часто лежала, свернувшись на своей койке и сложив руки так же, как матери баюкают младенцев. В ту зиму что-то хрупкое, наконец, сломалось внутри нее. Проснувшись однажды утром, мы нашли ее повесившейся на деревянной перекладине в столовой.
Снаружи все замело, и мы не могли похоронить ее. Целых два дня нам пришлось жить под одной крышей с мертвецом.
Мы также потеряли Тайни, который как-то попытался выйти и поохотиться. Мы убеждали его, что это бессмысленно и рискованно, что в такую погоду ни один зверь носа из лесу не высунет. Но он с ума сходил от необходимости сидеть в заточении, страдая от голода, грызущего изнутри. Он так и не вернулся. Должно быть, заблудился в лесу и замерз.
Так что в следующий год мы решили переселиться. Вообще-то, это было решение Грэя, но мы все поддержали его. Брэм, присоединившийся к нам тем же летом, рассказал про хоумстиды на дальнем юге дружественные земли, где мы могли бы найти укрытие. В августе Грэй послал на разведку несколько человек, чтобы они начертили пути на карте и отыскали лагеря. В сентябре мы начали наш переход.
Стервятники напали на нас в Коннектикуте. Я слышала кое-какие истории о них, но ничего конкретного: скорее, просто байки и мифы. Как о монстрах, которыми меня в детстве пугала мама, чтобы я хорошо себя вела. «Шшш. Тише, иначе ты разбудишь дракона».
Была глубокая ночь, и я спала, когда Сквиррэл, который был на разведке, подал сигнал тревоги: два выстрела в темноту. Но было поздно. В следующее мгновение послышались крики. Блу уже подросшая, красивая малышка с таким же заостренным подбородком, как у меня проснулась, ревя во всю глотку от испуга. Она не выбралась из палатки, а сидела, вцепившись в спальный мешок, отталкивая меня и повторяя «Нет, нет, нет!» снова и снова.
Когда я все же исхитрилась поднять ее, схватить на руки и выбежать из палатки, я подумала, что наступил конец света. Я схватила нож, но понятия не имела, что с ним делать. Однажды я освежевала тушку какого-то животного, и тогда меня чуть не вырвало.
Гораздо позднее я выяснила, что их было лишь четверо, но на тот момент мне казалось, что они повсюду. Это одна из их уловок: сеять хаос, наводить панику. Случился пожар две палатки моментально вспыхнули, словно спичечные головки. Со всех сторон доносились выстрелы и человеческие вопли.