В Питере Никифор с английским дело имел, но очень поверхностно, а сейчас взялся за мандаринский китайский. Мин сильно ниже ростом и без стеснения берет Никифора под руку. На лице ни тени раздражения, только легкая полуулыбка, когда он не понимает чего-то.
Подошла ко мне с поклоном.
Братец Лис, что так беспокоит мою судьбу?
Это она так Никифора называет. Я пытался выяснить, блажь это бабская или желание заручиться поддержкой в сложный период жизни. На что мне ответили, что есть ключевые люди в ключевые моменты жизни. Совсем не обязательно они на первом плане. Но когда надо, они проявляются. Если их не распознать и упустить, то судьба идет другим путем, как правило, много худшим. И в случае с Мин такой человек именно Никифор. Пусть он бородатый, даже страшный, и не китаец. После достижения определенного уровня сознания национальность и даже пол уходят на второй план. А важно только умение видеть и понимать.
Твоя судьба переживает из-за ненадежности людей, что он нанял. И даже большое жалование не прельщает их.
Если пленники не хотят становиться ладронами, китайскими пиратами, их подвешивают за подмышки на рее и бьют палками до тех пор, пока не согласятся или не умрут, мурлыкнула Мин.
Очень актуальное управленческое решение, но боюсь, в случае со шведами и голландцами такие способы не применимы, усмехнулся я.
Почему? искренне удивилась Мин.
А ты бы так сделала?
Я? Нет, она задумалась на секунду, у посвященных другие способы воздействия. Они понимают, что портит Дао. Но я бы нашла того, кто это сделает.
Тогда мне страшно за Никифора, посмотрел я ей в глаза.
Почему? Разве ты не судьба для Алены? спокойно вынесла мой взгляд Мин, скажи себе честно, она за тебя умрет?
Про такое говорить не хочется, отвел я глаза.
Что необычного или стыдного? Все умрут. Никто не останется в этом теле. И благородная смерть только улучшит дальнейший путь души. А что может быть благородней умереть за благодетеля или любимого?
Неужели ты полюбила Никифора с первого взгляда?
Увидела и поняла. Понять и значит полюбить. И открылась сама.
Понять могу и я. Только это никак не решит проблему, вздохнул я.
Не лукавь, хитрый братец Лис, ты уже видишь решение. Пока еще размытое, в виде облака. И чем ближе мы будем подходить, тем четче ты поймешь детали.
Куда подходить? сморщил я лоб.
К архипелагу Пенху, который португальцы назвали Пескадорскими островами.
Глава 9
Филиппины сейчас испанская колония со всеми вытекающими последствиями. Бухта заполнена кораблями под всеми флагами мира. Кроме
русского. Но больше всего, конечно, испанских торговцев и китайских джонок. Таможенные чиновники Манилы весьма строгие. В любой момент любого могут выслать. Так что мы сказались потерпевшими от бурь и убедили, что ничего покупать для перепродажи не собираемся.
Порт организован прекрасно. Есть доки для ремонта. Мы пользуемся случаем, чтобы поправить все, что возможно. Нанятые плотники, канаты и высушенное дерево нам обошлись в пять тысяч долларов. Тут такелаж и корабельные материалы дешевы, так как являются предметом экспорта, включая Индию и Мексику.
И здесь мы приняли взаимное решение расстаться с большей частью экипажей флейтов и «Аугусты». Расчет провели из добычи с фрегата. Соотношение серебра и золота пятнадцать к одному. За каждый обещанный фунт стерлингов пришлось отдать четыре испанских доллара или мексиканских песо. Девяносто пять матросов получили каждый по первому разряду в двойном размере по сто серебряных. А два капитана по шесть тысяч серебра. Жан Орэ ворчал, что назначена оплата за год, а прошло всего полгода. Тем более, задаток от Никифора они получили. Я велел не мелочиться и разойтись по-хорошему. Это когда каждый дает расписку о неразглашении и тогда получает полную выплату, либо свобода слова и только половинное жалование минус задаток. Все выбрали деньги.
В Маниле они легко доберутся куда пожелают. Очень много рейсов в Мексику. Заодно и заработают. Но бегуны собрались в наем на пять голландских судов. Так что через полгода будут дома.
А чтобы адмирал чувствовал власть, я отдал в его распоряжение дележку призовых. Он не стал медлить, но все же советовался. На линкоре было девятьсот тысяч серебряных песо. Одно весит двадцать семь грамм, так что Жан не сильно ошибся в оценке веса. На бригах сто пять матросов, два капитана и два лейтенанта. Условно они для нас французы, но среди них много португальцев, испанцев и даже несколько немцев. И они не просто участвуют в экспедиции в качестве профессиональных наемников, а еще и натаскивают моих ребят. В отличии от шведов и голландцев, французы не чураются и не выказывают презрения. Около сотни наших уже можно смело назвать матросами.
За заслуги Жан разложил призовые своим знакомцам так: триста тысяч серебром и пусть капитаны делят сами, плюс по десять килограмм индийского золота капитанам, по пять лейтенантам и по килограмму матросам. После дележки призовых у нас остается шесть сот тысяч серебром и вся добыча с фрегата.
Французы рассчитывали на меньшее, и такой расклад не только добавил авторитета Жану, но поступили уверения в готовности военных действий против любых противников. Кроме Франции.